Между Кастелем и Сатафом возвышается невысокий красивый холм, один из самых красивых в краю. На нем – руины замка крестоносцев и разрушенные дома крестьян. Это село Суба, стоящее здесь с библейских времен, и сохранившее древнее название (Цова). Крестоносцы – госпитальеры св. Иоанна построили на вершине замок Бельмонт, разрушенный Саладином в 1191 году. Замок отстроили, и он послужил феллахам во время восстания против Ибрагима-паши. Ибрагим-паша взял замок и разрушил снова в 1843 году. Село простояло до 1948 года, когда его жители были изгнаны, а земли отошли к близлежащему кибуцу Цова.
Стоит подняться на холм Сувы – основания замка крестоносцев, огромные камни, следы рва хорошо видны. На фундаменте замка, в центре, стоял дом мухтара, деревенского старосты.
Крестоносцы старались строиться так, чтобы сохранить прямую видимость между замками – для факельной передачи сигналов в случае надобности. С холма Субы видны крепости крестоносцев на Кастеле, с Кастеля видна крепость Абу Гоша. Но сама идея факельной сигнализации была принята в Святой земле издревле: во времена Иерусалимского храма, когда высшее жречество определяло новолуние и праздники, факел, оповещающий об этом, зажигался на вершине Масличной горы напротив Храма, и вслед за ним, вспыхивали факелы (масуа) на вершинах гор страны Израиля, и вплоть до Вавилона, где была влиятельная иудейская колония.
Холм Субы во многом напоминает холм Кастеля, но он более красив. Запустение к лицу Святой земле, и, хотя сердце обливается кровью, когда думаешь об изгнанных крестьянах, Суба хороша и в руинах. Холм густо порос колючками кактуса – “сабры”, а ближе к узкой дороге, огибающей холм, растут развесистые смоковницы, гранаты, оливковые деревья и прочие красоты.
В феврале Суба бела от цвета миндаля. Источник Субы находится внизу, под холмом, в яблоневом саду кибуца Цова. Найти его трудно – он течет под землей, как подземная река. Его главный, нижний выход закрыт дверью с замком, в которую вделана чугунная труба, подающая воду в бетонный сборник – в первые годы кибуца кибуцники использовали воду источника для орошения и построили это безобразное сооружение. Раньше, при старых хозяевах, орошение шло, видимо, как в Сатафе – открытыми акведуками-арыками, без чугуна и бетона. Но сейчас вода источника практически не используется – кибуц получает воду извне, по трубам всеизраильского водовода. К этому источнику не приходят молодые кибуцницы Цовы с кувшинами на плече. Источник остался, как глупый жеребенок, он резвится, не зная, что в этой части гор “живых коней победила стальная конница”.
Вертикальная шахта опускается в русло источника куда выше, неподалеку от двух полуразрушенных зданий, одно из них – типичный вали с полукруглым сводом. Никто не привязывает тут лент и не приносит обетов. Железный люк закрывает зев шахты. Его можно откинуть и осторожно спуститься вниз по железной лестнице. Внизу вы окажетесь в тоннеле, просторном зале с несколькими ответвлениями. Каменотесы, жители погибшей Субы, немало постарались, разрабатывая источник: на несколько десятков метров врубились они в гору, чтобы добраться до этого места, где соединяются несколько подземных потоков. Можно пойти вдоль по тоннелю вниз, туда, где брезжит свет, сквозь дыры в кровле главного нижнего выхода. Мой пятилетний сын смог вылезти и там на поверхность, но человеку постарше это уже не удалось бы. Поэтому, посмотрев на запертую дверь, можно вернуться обратно по тоннелю и вылезти наверх.
Дорога, ведущая вокруг холма Субы, когда-то была главной дорогой, но сейчас машины идут обычно по шоссе вокруг, а шоссе Субы перегорожено кибуцниками Цовы щитом с надписью – “Частное владение”. Заглянуть в Цову, наследницу Субы, непросто. Там, где палестинский крестьянин пригласил бы нас на чашку кофе, кибуцник сухо спрашивает, что мы тут делаем, и проверяет документы. Различие разительно: крестьянин отвечает на вопросы, кибуцник отмахивается от них, и уходит, выпроводив путника. Дело в кибуцном этосе:
