– Пошли, Луи, мы едем домой.
– Малыш, ты не обижаешься из-за денег?
– Нет.
– Ты понимаешь, как это бывает?
– Конечно.
– Ты самый хороший друг… который… который только может быть. Тогда уже… как я тебе навесил… я понял, что ты мне нравишься… ну, как пожать руку малому, который… который… дал в челюсть… Ладно, поехали домой.
Я вывел его на тротуар, осторожно провел вниз по улице и усадил в драндулет. На полпути он вдруг постиг чудовищность растраты, она ошеломила его. Он захотел вылезти из машины.
– Приятель, выпусти меня. Я недостоин ехать в одной машине с тобой. Как я посмотрю в глаза мисс Хелен? Знаешь, что я натворил? Ведь я украл твои деньги. К тому же знал, что у тебя их мало… небольшие сбережения… а я взял да украл. И пропил… Я хочу выйти… разобью голову и умру. И поделом!
Хорошо, что я не посадил его позади себя. Я опустил ладонь на его руку, которая неуверенно хваталась за ручку дверцы. Я успокаивал его, ведя громыхающую машину одной рукой:
– Все мы не ангелы. И я в том числе.
– Ты… ты хочешь сказать… ты прощаешь меня?
– Конечно.
– Взаправду?
– Конечно.
Тогда Луи начал плакать. А когда я привел его в дом, был погружен в печальную депрессию – состояние раскаявшегося грешника. Мы с Хелен еле уложили его в кровать. Я поставил рядом большой кувшин с водой.
– А теперь что? – спросила Хелен.
– Я останусь с ним, – сказал я. – А ты возьми машину, поезжай и сделай себе прическу в той парикмахерской, о которой ты – помнишь? – мне говорила.
Она заколебалась на мгновение.
– Поезжай, поезжай… Я дам тебе аккредитив. На предъявителя.
Она рассмеялась.
– Давай не будем об этом. У меня есть деньги.
– Тебе хватит?
– Конечно. Я прихватила с собой деньги Кулака. И послушай, Дональд, если ты окажешься на мели, я смогу нас поддержать на плаву. Я знаю, ты оплачиваешь всю эту… кухню и рассчитываешь благополучно выпутаться из всего этого в конечном счете, но если вдруг тебя прихватит, дай мне знать.
– Спасибо, обязательно.
– Пока, Дональд, – сказала она.
– До встречи, Хелен.
Она направилась к двери, вернулась, взяла мое лицо в свои ладони, заглянула мне в глаза, поцеловала.
– Пока тебя не было, зашел владелец замка, – небрежно сообщила она. – Он назвал меня миссис Лэм. Не разрушай его иллюзий. Пока, мистер Лэм.
Я не успел ей ответить: «До скорой встречи, миссис Лэм», как она выпорхнула наружу. Я же уселся за кухонный стол, взял телефонный справочник, составил список мест, куда хотел позвонить. Потом на глаза мне попались какие-то старые журналы, я немного почитал, а затем… сказалось отсутствие привычки к физическим нагрузкам: я погрузился в легкий сон, время от времени приходил в себя настолько, чтобы сообразить, что следовало бы пойти и посмотреть, как там Луи себя чувствует. Но выбраться из удобного кресла не было сил, и я снова погружался в сон.
В конце концов я пришел в себя и решил взглянуть на Луи. Он не спал. Приоткрыв налитые кровью глаза, посмотрел на меня снизу вверх:
– Привет, дружище, водички бы!..
– А кувшин прямо перед тобой.
Он криво улыбнулся, поднял кувшин и выпил прямо из горлышка половину содержимого большого стеклянного сосуда.
– Я – подлец! – четко выговорил он, ставя кувшин прямо на пол. – И я знаю, что я подлец.
– Все о’кей, Луи.
– Мне бы хотелось, чтобы ты не был так чертовски тактичен.
– Давай не будем об этом.
– Дружище, мне было бы приятно совершить для тебя какой-нибудь пустячок – убить кого-нибудь или что-нибудь в этом роде. Есть заказы?
Я улыбнулся ему.
– Как голова? Болит?
– Она у меня болит все время, – серьезно сказал Луи. – Вот почему я закладываю. У меня головная боль с таких давних времен, что я с ней свыкся. Я всегда старался компенсировать зрителям их расходы. Продолжал оставаться на ногах, обмениваться ударами, хотя по всем законам мне следовало бы лежать на полу и, не рыпаясь, слушать ругань болельщиков.
– Чуть погодя тебе станет лучше. Хочешь еще поспать?
– Нет. Я собираюсь встать и выпить море воды. Что случилось с той бутылкой? Я ее ведь не закончил?
– Я ее там и оставил.
– Э, жаль… За виски было уплачено, – сказал он с сожалением.
– Пусть лучше останется в баре, чем в тебе.
