И Тревица неожиданно осенило, что речь шла не о какой-то линии на карте Галактики. Все было гораздо тоньше.
Было ясно, что первым концом был Терминус. Он был на краю Галактики, на краю, занятом ныне Первым Сообществом, и это придавало слову «конец» пространственный смысл. Но во времена Селдона Терминус был и самой молодой планетой в Галактике, его еще предстояло заселить.
В этом свете другим концом Галактики должна была стать старейшая планета. И, согласно аргументам Пелората, старейшей планетой в Галактике была Земля. Второе Сообщество вполне могло быть на Земле.
Однако Селдон еще сказал, что другой конец Галактики «там, где кончаются звезды». Но ниоткуда не следует, что выражение надо понимать буквально. Если проследить историю человечества вспять, как предлагал Пелорат, протянутся линии от каждой планетной системы, от каждой звезды, светившей на обитаемую планету, к какой-то планетной системе, к какой-то звезде, с которой прибыли первые переселенцы. Потом еще дальше в прошлое, к звезде, предшествовавшей той, пока наконец все линии не сойдутся к планете, на которой появилось человечество. На той звезде, которая освещала Землю, там и «кончались звезды».
С улыбкой и почти нежно Тревиц сказал:
— Расскажите мне о Земле, Янов.
Пелорат покачал головой.
— Я вам рассказал то, что пока известно. На Транторе мы узнаем больше.
— Нет, Янов, — возразил Тревиц. — Мы там ничего не узнаем.
— Почему?
— Потому что мы не собираемся на Трантор. Я управляю этим кораблем и заверяю вас, что туда мы не полетим.
У Пелората отвисла челюсть. Некоторое время он пытался обрести дыхание, затем горестно сказал:
— О, мой дорогой друг!
— Не смотрите так. Мы собираемся искать Землю.
— Но только на Транторе…
— Трантор — это место, где вы сможете только изучать пыльные документы и высохшие пленки, пока сами не высохнете и не покроетесь пылью.
— Но я десятилетиями мечтал…
— Вы мечтали найти Землю.
— Но только…
— Не повторяйте это слово, профессор. Когда вы впервые сказа ли мне, что мы будем искать Землю, до того как мы сели на этот корабль, вы сказали, что уверены, что найдете ее, потому что, цитирую ваши слова: «у меня есть замечательная гипотеза». Так вот. Я не хочу, чтобы вы повторяли слово «Трантор». Я хочу, чтобы вы рассказали мне об этой замечательной гипотезе.
— Но она требует подтверждения. Это только мысль, надежда, неясная идея.
— Хорошо. Расскажите о ней.
— Вы не понимаете. Вы просто не понимаете. Эту область никто кроме меня, не исследовал. Здесь нет ничего исторического, реального, твердого. Люди говорят о Земле и как о факте, и как о мифе. Существует миллион противоречивых рассказов…
— Хорошо, так в чем же заключается ваше исследование?
— Мне пришлось собрать все рассказы и все обрывки истории, все легенды, все туманные мифы, даже беллетристику. Все, что касалось названия "Земля" или Проблемы Прародины. Более тридцати лет я собирал все, что мог, со всех планет Галактики. Ясли б я мог получить что-то более надежное, чем это, в Галактической Библиотеке на… но вы не хотите, чтобы я произносил это слово.
— Правильно, не произносите. Лучше расскажите мне о самом главном достижении ваших исследований, почему вы думаете, что оно приведет вас к цели.
Пелорат снова покачал головой.
— Простите меня, Голан, но вы говорите как солдат или политик. В истории работают не так.
Тревиц глубоко вздохнул, чтобы сдержаться.
— А как? Расскажите мне, Янов. У нас есть еще два дня, просветите меня.
— Нельзя полагаться на какой-то один миф или даже на группу мифов. После того как я собрал их все, я их проанализировал, ввел символы, обозначающие различные аспекты: рассказы о фантастическом климате, астрономических деталях планетных систем, отличающихся от известных, родине легендарных героев, якобы не местного происхождения, и тому подобном. Двух дней не хватит, чтобы перечислить все. Я вам говорил, я потратил больше тридцати лет.
Потом я разработал компьютерную программу, которая искала общие компоненты во всех этих материалах и устраняла все невозможное. Постепенно я построил модель такой планеты, какой могла быть Земля.
