— Не может быть.
— Но здесь будет не так!! — вдруг рявкнул он. Я даже отшатнулся. Ну нет так нет.
— Вот! — Я выставил Пеку вперед, последнюю нашу моральную опору, как мне казалось на тот момент.
Гуня почему-то не обрадовался.
— Ну, пусть побудет, — вяло произнес он.
Мол, позволим ему хотя бы в щелочку глянуть на сияющее царство справедливости и добра!
— Отечеству послужить не хочешь? — Это он для Пеки повторил, но уже как-то вяло. Пека в ответ лишь зубами заскрипел. Чувствуется — разные у них представления о добре!
— Вывеска где... Института профтехзаболеваний? — выдал Пека свой злобный характер. В такой момент!
— Все! Я помчался! — тактично «не расслышав» Пекиной бестактности, Гуня ускакал. Таким образом, вопрос Пеки как бы в меня попал. Но что я мог ему ответить? Что профтехзаболевания у этих уже не те? Или что лечатся они в другом месте?
— Ну пошли посмотрим! — грозно Пека произнес.
Конец съезду?
— К-куда?! — Санчо вдруг именно Пеку ухватил. Чутье охранника!
— Со мной, — пояснил я.
— А ты кто?
Да — это уже не кино. Быстро тут духовные ценности меняются!
— Санчо, что там? — крикнули сверху (голос удивительно на Гунин похож).
— Да прутся тут разные.
— Рубай их!
— Ну рубай! — раздвинул Пека рубашку. Явилась татуировка на его груди — колесо с крылышками.
— Наш человек! — радостно вскричал Санчо. — Ладно. Мирно иди себе.
Мы сошли на пляж, улеглись на гальку... Солнце припекает уже! Какой длинный день. Отдохнем? Как же!
— Ты хочешь, чтобы мы наказали тебя?
Подняли головы. Два джигита, рыжий и черный, стояли у пляжа. Пожилой однорукий мужик таскал единственной своей рукой, закинув на спину, топчаны — и два с грохотом уронил.
— Э, э! — Пека подскочил к горцам. — Может, самим потаскать?
— Не учи нас! Это наш пляж!
— А может, маленько поучить? — Пека вытащил из штанов ремень с бляхой, на руку намотал.
— Что ж... давай поучимся, — рыжий выдвинул из ножен кинжал.
Все, сейчас кровь прольется! У джигитов, раз уж вынул оружие, стыдно необагренным его опускать.
— Прекратите! Мы делегаты! — я завопил. Стыдно, но зато громко.
И вот уже верный Санчо летит, свистя шашкой.
— Я с вами, мужики! Любо! Давай! — Крутил шашку, «разгоняя» ее, как положено в кавалерийском бою. У нас с Пекой даже слезы потекли... Впрочем, они давно уже льются, давно — какой-то едкий дым. Видимо, будущих сражений? Кинжалы, однако, спрятали джигиты... в виде исключения обычай нарушили.
— Вот так вот! Своих не бросаем! — разгоряченный Санчо шашку в ножны заткнул. Глянул на Пекин ремень — как-то они узнают друг друга по бляхам. — Кореш! В сто пятой?
— В сто четвертой специальной.
— А я в сто пятой. Сам откуда?
— С Пьяной Горы.
— Так ты казак?
Да, он заполярный казак. Они жарко обнялись. Вот и товарищи! Только я одинок.
— Ладно, давай потаскаем, поможем мужику, — предложил Пека.
— Ты, Антон, опять здесь! — осуждающе сказал Санчо однорукому, который, достав из лохмотьев бутылку, жадно пил, потом сел, уронив голову.
— Ладно, какой вопрос! — миролюбиво произнес Пека и, с грохотом выдернув из загородки сразу три лежака, взвалил на спину. Санчо, неодобрительно покачав головой, однако присоединился. И мне пришлось.
И здесь Гуня явился, верный друг. Но, ясное дело, — не грузить же.
— Джемал! Джамшуд! — рявкнул Гуня. — Опять вы волыните, не носите топчаны.
— Мы ему заплатили! Хорошо заплатили! — Джемал указал на уснувшего Антона. — А он работать не хочет.
— Ладно, зайди ко мне! — в этот раз Гуня мне уже рявкнул. Набирает обороты! Что-то наперекосяк? Шел я, во всяком случае, не спеша... Не нанял!
Санчо чуть сзади, в обнимку с Пекой шел, вспоминая сладкие ужасы боев. И тут, у самых дверей, Санчо вдруг вспомнил про свои обязанности.
— Стой! — спецзахватом Пеку ухватил. — Куда?
— Мы делегаты, — уже неуверенно произнес я.
— Брось! Какие вы делегаты? Я уж навидался их! Те другой крови. Ладно, ты иди, — разрешил вдруг мне. — А ты стой! Куда-а?
Казачьим подкатом Пеку перебросил в «бересклетъ въедливый» и сам кинулся туда. Бересклет, кстати, бурно пружинил: не поймешь, на чьей стороне. «Нет добросовестнее этого Санчо!»
В это время в глубь помещения прошли стройными колоннами донцы, кубанцы, гребенские, уральские. Можно им! Славяне с гуслями в шелковых рубахах, хасиды в цилиндрах и с пейсами, завитыми как пружины, препятствий не встретили. Адмиралы в полной парадной форме. Вызывающе одетые люди неопределенного пола... Нудисты прошли — абсолютно голые, но надменные. Весь маскарад. Можно абсолютно всем! Но не Пеке. Чутье охранника Санчо не подвело.
