Только через несколько недель он снова решился положить руку на грудь Гале, и теперь его пальцы задержались здесь еще дольше и уверенней, чем в первый раз, но реакции не вызвали. За минувшее время Гала так заучила свой текст, что почти не слушала себя. Даже ее интонации от репетиции к репетиции оставались одни и те же. Поскольку Максим с самого начала оставил ей мало места для ответной актерской игры, она не чувствовала необходимости включать эмоции и отдаваться сцене. Она просто повторяла все движения, как в тот первый раз. А страсть из них ушла.
Максим испугался. Сначала ее холодности, затем своей собственной ярости. Из-за ее безразличия он чувствовал себя преданным, словно она его обманула. Он был зол, ему было горько, его мутило от ее близости, и он гневным движением оттолкнул ее от себя. Несколько зрителей, сидевших у стены, внезапно проснулось. Он хлопнул со всей силы по ее ягодицам и сразу же замахнулся еще раз, теперь уже, чтобы ударить по голове, но она оттолкнула его руку.
— Ай, — воскликнула Гала, — но теперь уже к Максиму медленно повернулась Соланж, словно желая опалить ему лицо огнем.
Максим взял текст начала сцены. Их слова разносились по залу. Он снова привлек ее к себе. «Такой мужчина, как месье Арно, — решил он, — не даст обмануть себя дважды». Отныне он отбросит скромность и будет массировать ее соски средним и указательным пальцами пока они не затвердеют. Ему не пришлось долго ждать. Соланж начала запинаться, ее дыхание стало прерывистым.
После этого их внимание не ослабевало ни на секунду. Сколько ни было потом репетиций, им удавалось провоцировать друг друга — нагло, вызывающе, бесстыдно. Некоторые щипки и стоны остались их тайной — никто не видел, как она кусала его мочку уха, а он слизывал соль у нее из подмышки. Но в остальном Максим и Гала играли свое возбуждение на глазах у других студентов, вежливо смотревших, словно здесь было чему поучиться. Только польская Ширли Темпл, похоже, поняла, что происходит на самом деле. Она ничего не говорила, пока шли репетиции, потому что незапланированная эротика вносила хоть немного жизни в ее режиссуру, но после репетиций она иногда поглядывала на Максима и Галу, иронично подняв бровь.
Этим и отличаются непрофессионалы, — сказала она однажды лукаво, — они не знают, где кончается игра и где начинается жизнь.
Казалось, свобода в отношениях Максима и Галы всегда будет ограничиваться только репетициями. Вне театра застенчивость Максима была подобна стеклянному колпаку. Он боялся даже глубоко дышать, как будто экономил воздух. В бар напротив они шли с Галой вместе, но внутри садились не рядом, иногда даже за разные столики. Никто из присутствующих не догадывался, что Максим и Гала продолжали ощупывать друг друга на расстоянии. Чаще всего они слушали разговоры кого-то третьего, а Максим при этом упражнялся в остротах, которые Гале удавались так удивительно легко. Приветливо улыбаясь, он пытался несколькими словами победить скуку. Вначале после каждой победы он смотрел на свою партнершу по игре, ловя ее улыбку, порой их взгляды искали друг у друга поддержки, когда кто-то произносил какую-то банальность. В такие моменты они настолько уходили в себя, что им казалось, что они медленно взмывают над своими стульями и смотрят на всю компанию сверху. Им было достаточно одного взгляда, одного царапающего движения в воздухе, чтобы убедиться, что они поняли друг друга. Через некоторое время они настолько сыгрались, что не нужны были ни знаки, ни подмигивания. Они так были уверены, что знают, о чем думает другой, что им не требовалось никаких подтверждений.
Именно эта близость была для Галы гораздо важнее телесной. Она будоражила ее сильнее, чем моменты, когда они на репетиции сплетались в объятиях и она ощущала его пульсирующее возбуждение своим телом. Тогда она задиристо смеялась и слегка терлась бедром о его член, потому что это входило в ее роль. Она всего лишь Дразнила его, для нее это почти ничего не значило. Но мысль о том, что ее внутренний мир кому-то настолько интересен, что он согласует с ним свой, возбуждала ее Это не давало ей спать по ночам, словно в любой момент он мог появиться откуда ни возьмись и наброситься на нее. Именно это заставляло ее во всем его опережать, не переставая удивлять.
