Дайон швырнул пустую бутылку из-под пива в широкую дыру вакуумного люка, которая бесшумно открылась, без звука проглотила добычу и беззвучно же закрылась. Тогда он взял другую бутылку и сорвал с нее пробку.
Дайон играл с мыслью рассказать Джуно о смертельной коробочке, которую он носил в собственном теле. Но разве поверила бы она ему? Возможно, что и да. Но что в этом случае она бы сделала?
Ответ очевиден: послала бы за кавалерией Соединенных Штатов, смела бы Потерянный Легион с лица Земли, а потом бы долго и безутешно рыдала над останками безвестного поэта.
Так что гораздо разумнее держать свою веселую информацию при себе.
И все же остается ряд небольших осложнений. Таких как выбор, например: швырнуть атомную гранату в зал заседаний палаты общин в ближайшие, если словам Леандера можно верить, три дня или не швырнуть — а просто ждать, когда кто-то нажмет красную кнопку.
Все это действительно удручало.
А наиболее удручающим было то, что Дайон в самом деле не знал, что он собирается делать, если вообще собирается.
Да, он хотел свергнуть доминант. Но можно ли добиться этого, подняв на воздух шестьсот парламентских болтунов? И разве Дон-Кихот не вправе сам выбрать ветряные мельницы, с которыми ему предстоит сражаться?
— Я думаю слишком много, — сказал Дайон вслух, все еще созерцая ужасную кровавую драму, разворачивавшуюся на экране.
— А чувствую слишком мало, — немного подумав, добавил он.
Опустошив бутылку пива, Дайон бросил ее в открывшуюся дыру и достал новую.
— Cogito, ergo[36], кое-что, — заметил он решительно как раз в тот момент, когда молодой немецкий солдат, проткнувший штыком французского офицера, стал молить труп о прощении. Экран тридцать на двадцать был полон увечий, боли и смерти.
Дайон чувствовал себя буквально утонувшим в крови, но это не мешало ему продолжать методично приканчивать коробку пива. Просмотрев две трети фильма и опорожнив наполовину последнюю бутылку, он приступил к обдумыванию грандиозной возможности заказать еще одну коробку, когда ему неожиданно помешал телефон.
Некоторое время Дайон как зачарованный слушал звонок, играя с мыслью изменить всю последующую историю человечества, просто не отреагировав на него. Но любопытство победило. Он переключился на прием, и на экране почти сразу появилось лицо Леандера Смита. Очевидно, тот звонил из уличного автомата.
— Привет, спаситель, — сказал Леандер весело.
— Спокойной ночи, ублюдок, — быстро ответил Дайон, протягивая руку к выключателю. — У тебя свойство быть одновременно и абсолютно нежеланным и абсолютно незваным гостем. Я шагаю сквозь ад Западного фронта и не нуждаюсь ни в чьей помощи. Как, Стоупс тебя побери, ты умеешь всегда вторгаться в мой пересыхающий поток сознания?
— Погоди с этим, — сказал Леандер, увидев, что Дайон потянулся к переключателю. Смит поднял табакерку так, чтобы его собеседник увидел палец, осторожно прикоснувшийся к красной кнопке:
— Ты же не выключишь меня, старина, не правда ли?
— Да, шут гороховый. Если и ты в свою очередь не выключишь меня.
Леандер улыбнулся:
— Esprit de corps[37]. Мне это нравится. Сейчас его так недостает… Ты один, надеюсь?
— Твои надежды не беспочвенны. Добрая доминанта отправилась ненадолго прошвырнуться по Европе. А теперь говори, что тебе надо, и возвращайся в ад.
— Мы должны встретиться, братец призрак.
— Я еще не забыл твой юмор в туманном парке.
— Это хорошо. День уже назначен.
— Да принесет этот день нам наш дневной хлеб и простит нам наши прегрешения… Кто же играет с остатком моей жизни?
— Верховное командование, дорогой. Пути его таинственны и неисповедимы.
— И его неслучайный приказ должен быть выполнен любой ценой, — подхватил Дайон. — Итак, жить мне осталось меньше, но зато я могу смеяться громче. Очень интересно. Ну а теперь позволь мне вернуться к моей маленькой сказке, и я обещаю тебе прекрасную ночь.
— Не так быстро, друг моей юности. Надо утрясти кое-какие детали.
— Так утрясай их и прекрати тратить попусту драгоценный остаток моей жизни.
— Ты знаешь бар «Виват, жиган!»?
— Я знаю бар «Виват, жиган!».
— Я встречу тебя там завтра в полночь.
