Она подозрительно посмотрела на него:
— Что-то происходит. Что же?
— Ничего, моя дорогая. Я подежурю. А ты можешь идти спать.
— Если уж дежурить, так вместе, — сердито сказала Барбара. — Что-то происходит. И я хочу знать это.
— Ты все придумываешь. Ладно, пойдем спать вместе. На одну ночь предосторожности можно отбросить. Пусть дьявол нас покараулит.
Барбара удивилась, но промолчала. С тех пор как они столкнулись с золотыми людьми, прошло уже довольно много времени. Вскоре они забрались в палатку и заснули.
Утром один взгляд на Мэри показал и Барбаре и Эвери, что кое-что действительно произошло. Она не была сияющей и радостной, как полагается женщинам в таких случаях, но слегка удивленной и чуточку самодовольной.
Том выглядел гордым и смущенным.
Барбара женской интуицией сразу обо всем догадалась, а Эвери просто знал.
Когда он, как ему казалось, украдкой взглядывал на Тома и Мэри, он невольно завидовал им и чувствовал себя виноватым.
В этом была какая-то насмешка судьбы. Эвери смотрел на Барбару и видел, что она тоже завидует. Ему вдруг захотелось обнять ее. Но он не сделал этого и притворился, что ничего не заметил.
— Врач, исцелися сам, — еле слышно пробормотал он.
Примерно через неделю после того, что Эвери про себя называл Брачным Полетом Тома и Мэри, произошла еще одна встреча с золотыми людьми — с женщиной. Как стало ясно потом, контакт был неявным, но, во всяком случае, он был. И, во всяком случае, он недвусмысленно показал золотым людям, что обитатели Второго Лагеря не имеют воинственных намерений.
Однажды днем Том и Эвери отправились в глубь острова за довольно редкими фруктами, которые с некоторых пор стали их любимым лакомством. Эти фрукты представляли собой нечто среднее между грейпфрутом и кокосовым орехом — питательные и освежающие. Их «молоко» по вкусу напоминало грейпфрут, а то, что называли «орехом», — мягкая и вкусная мякоть была похожа на жевательную резинку. Даже их кожура, прочная и плотная, оказалась полезной. Кожуру высушивали на солнце и делали из нее легкие чаши и миски.
Но еще удивительнее были деревья, на которых росли эти фрукты. Они стояли словно на ходулях — около дюжины длинных крепких белых корней поднимались довольно высоко над землей и там соединялись в короткий ствол. Издалека эти деревья были похожи на старинную птичью клетку примерно в восемь футов высотой.
Поэтому эти плоды так и называли — фруктами из птичьей клетки. До сих пор Тому и Эвери удалось найти не более полудюжины таких деревьев. Удивительно, но с деревьев исчезало гораздо больше зрелых фруктов, чем уносили они во время своих случайных рейдов. Том и Эвери решили, что фрукты привлекательны для животных, и даже обсуждали способы охранять «свой» урожай.
Но это оказались не животные — или, по крайней мере, не только животные, — они обнаружили это, когда решили еще раз сходить к самому большому дереву из тех, что они нашли до сих пор и которое росло дальше от опушки, чем остальные. Дерево стояло на небольшой поляне; и, видимо потому, что ему не мешали другие деревья, его «птичья клетка» была очень широкой и представляла собой образованный корнями купол правильной формы. Залезть на дерево было довольно трудно, потому что корни, хотя и прочные, были тонкими и скользкими, и иногда нога проскальзывала между «прутьями» клетки — тогда нужно было, чтобы кто-нибудь помог раздвинуть корни и вытащить ногу. Но если человек оказывался один, ему приходилось скользить вниз по куполу, в надежде, что на уровне земли расстояния между корнями будут достаточно большими, чтобы высвободить ногу.
Именно это и случилось с золотой женщиной — у нее защемило ногу. Но ей не повезло еще больше.
С той стороны, где она пыталась взобраться на дерево, толстые корни у основания росли еще теснее, чем вверху.
Том и Эвери обнаружили ее беспомощно сидящую на земле; рядом лежал маленький арбалет и опрокинутая самодельная корзинка. К счастью, они заметили женщину издалека. Ее реакция была мгновенной — она схватила арбалет, вставила в него одну из коротких стрел и прицелилась.
— Ложись, — крикнул Эвери — и вовремя. Только они с Томом упали в густую траву, как стрела просвистела в каком-нибудь футе над головой Эвери.
