Он посмотрел на нее. Длинные роскошные золотые волосы в беспорядке разметались по траве. Глаза были закрыты. Но ее красивое лицо почему-то казалось не совсем человеческим. Он попытался понять, что же именно в нем нечеловеческое. Казалось, у нее были все мелкие особенности, присущие человеческому лицу, — и в то же время что-то было не так.
Красивой формы уши были начисто лишены мочек; ноздри широкие, почти негроидные, а сам нос без переносицы напоминал греческий; несмотря на полные губы, рот казался очень маленьким по сравнению с остальными чертами лица; маленький твердый подбородок и выступающие скулы были чем-то неуловимо отталкивающими.
Ее обнаженное золотистое тело, едва прикрытое куском голубой ткани, протянутой между ног, было великолепно. Эвери прикинул, что женщина, должно быть, по меньшей мере на четыре дюйма выше его и к тому же на пару стоунов тяжелее. А в ее силе он убедился на собственном опыте.
— Лакомый кусочек, — грубо заметил Том, — точно из моей коллекции, помнишь? Тебя это не удивляет? Может, эти пташки и изобрели порнографию?
— Может, они даже не знают, что это такое, — парировал Эвери. Он встал. — Надеюсь, ты не проломил ей череп.
Том ухмыльнулся.
— Вот уж не пожалел бы об этом. Она пыталась убить нас — помнишь? Во всяком случае, я ее только слегка тюкнул. Сверхчеловеки вроде нее обычно и череп имеют сверхкрепкий.
— Ну ладно, по-моему, надо воспользоваться моментом и высвободить ее ногу, пока она без сознания.
Том наклонился и оглядел защемленную ногу.
— Она поранила ее, — с удовлетворением сказал он. — Поделом этой чертовке.
Лодыжка, крепко зажатая между двумя толстыми корнями, кровоточила. Нога сильно распухла, посинела.
— Что будем делать? — спросил Эвери. — Разрубим корень?
Том покачал головой:
— Нет. От сотрясения ей будет еще больнее. К тому же вдруг топор соскользнет и оттяпает от нее кусочек. Сталь-то здесь отличная… Нет, лучше попробуем отогнуть корень.
Они попытались сделать это, используя в качестве рычага рукоятку томагавка, но не удалось ни на дюйм сдвинуть корень. Эвери наконец придумал вставить один из фруктов, собранных женщиной, между корнями на ярд выше попавшей в капкан ноги. Затем он забил его как клин, поближе к лодыжке, и корни дерева слегка раздвинулись.
Том тем временем успел высвободить ногу женщины, прежде чем кожура фрукта треснула и корни вернулись в прежнее положение.
— Ну что ж, как говорится, поспели вовремя, — сказал Том.
Эвери ощупал кость. Он плохо разбирался в анатомии — тем более в чужой анатомии, — но все-таки ему показалось, что нога не сломана. Женщина шевельнулась и застонала. Она попыталась сесть, но снова упала на землю.
— Хорошо, что она не присутствовала при операции, — сказал Эвери. — По-моему, ты оказал ей хорошую услугу.
Он осторожно опустил ногу на землю и приподнял голову женщины. Она открыла глаза, снова закрыла их и содрогнулась. Потом опять застонала. Эвери нащупал шишку, там, где Том ударил ее. Но дело обстояло не так уж плохо. Густые волосы смягчили удар.
— Ну, теперь все в порядке, можем отчаливать, — сказал Том.
— Мы не можем оставить ее так.
— Черт, это больше, чем она заслуживает!
Женщине удалось приподняться, и теперь она полусидела напротив Эвери. Она заметила, что ее нога свободна, и облегченно вздохнула. Она взглянула на Эвери и состроила гримасу, которую можно было принять за улыбку.
— Давай попробуем поставить ее на ноги, — предложил Том.
— Хорошо, только сначала покажи это на мне. А то она опять выкинет что-нибудь.
Том медленно поднял Эвери, потом указал пальцем на женщину и сделал такое же движение. Женщина кивнула.
Они с трудом подняли ее. Ступив на раненую ногу, она вздрогнула от боли, но не вскрикнула.
— Ей нужен какой-нибудь костыль, — сказал Эвери.
— Давай уж пойдем до конца — сделаем носилки и доставим ее домой, — съязвил Том. — Оставим ее здесь. С ней все в порядке. И не забывай, в любую минуту может объявиться ее дружок.
— Надо найти что-нибудь вроде костыля.
Наконец Том ушел, чтобы срубить ветку с какого-нибудь более подходящего дерева. Пока его не было, Эвери помог женщине сделать несколько шагов, опираясь на него. Когда Том вернулся, она передвигалась уже довольно сносно.
