Был примерно час ночи, когда Турнемин остановил усталого коня перед главным порталом Кармеля. Спрыгнув с лошади, он бросился к большому колоколу, висевшему у входа в монастырь, и изо всех сил дернул за веревку. Серебристый звон разбудил эхо, оно долго перекатывалось в пустых глубинах монастыря. Никто не появлялся. Тогда молодой человек позвонил еще и еще раз, наконец его тонкий слух уловил какое-то движение в монастыре: тихо шаркая сандалиями, к двери подошла монашка. Маленькое зарешеченное окошко отворилось, и из него выглянуло круглое лицо сестры привратницы.
— Кто здесь? — спросила она.
— По приказу королевы! — смело ответил Жиль, решивший во что бы то ни стало добиться поставленной цели. — Передайте Ее королевскому Высочеству мадам Луизе Французской, что я прошу срочно меня принять.
— Ее преподобие мать Тереза не принимает в такое позднее время, у нее есть духовные обязанности, не позволяющие ей тратить время на светские беседы. Кто вы?
— Я шевалье де Турнемин из Лаюнондэ, лейтенант королевской гвардии.
— Подождите, я вам открою. Лошадь можете оставить во дворе.
Минуту спустя он оказался в темном и холодном коридоре. Там, за стенами монастыря, стояла теплая и душистая ночь, а здесь сырость пронизывала его тело, а аромат трав заменял едкий запах краски и штукатурки. До того как Луиза французская стала настоятельницей Сен-Дени, он слыл самым облезлым монастырем страны.
Заботами матери Терезы монастырь был заново отремонтирован, и, хотя теперь дождь и ветер не проникали сквозь стены и крышу Сен-Дени, он по-прежнему сохранял свой суровый и непривлекательный вид.
Долго ждать Турнемину не пришлось. Минут через пять привратница вернулась и повела его за собой: мать Тереза согласилась принять позднего посетителя. Они прошли несколько коридоров, поднялись по двум лестницам и наконец подошли к высокой двустворчатой двери. Монашка распахнула дверь, склонилась в глубоком поклоне и исчезла, освободив проход Турнемину. Он вошел, дверь за ним бесшумно закрылась.
В деревянном кресле с высокой резной спинкой очень прямо сидела женщина лет шестидесяти, некрасивая, но величественная; ее спокойные, внимательные глаза доброжелательно смотрели на неожиданного посетителя. Жиль поклонился ей почтительно, словно королеве. Все вокруг: и сама комната, служившая настоятельнице рабочим кабинетом, и белизна ее монашеского одеяния — говорило скорей о величии и уверенности, чем о нищете и смирении. Изможденная фигура Христа на большом распятии, висевшем над креслом матери Терезы, странно смотрелась в келье принцессы-монашки.
Настоятельница кивком ответила на поклон Турнемина и тут же спросила:
— Мне сказали, сударь, что вас послала ко мне королева. Что нужно моей племяннице в этот час, одновременно и поздний, и ранний? Почему вы, королевский гвардеец, не в форме и не бриты? Вы прибыли из Версаля?
Гордо выпрямившись. Жиль глубоко вздохнул и приготовился к борьбе. Он вспомнил, как поговаривали, что принцесса Луиза ушла в монастырь, чтобы замолить грехи своего нежно любимого отца. Ее святость и королевское достоинство вызывали в молодом человеке почти священный трепет. Он еще раз поклонился и сказал:
— Я действительно имею честь принадлежать к этой привилегированной части, но в настоящее время слыву умершим. Это объяснит вам, что я прибыл не из Версаля и не могу быть посланцем королевы. Я солгал только для того, чтобы добиться аудиенции, за что нижайше прошу прощения у Вашего Высочества.
Принцесса не выказала ни удивления, ни гнева, она лишь высоко подняла светлые брови над пронзительными голубыми глазами, пристально глядящими в неподвижное лицо молодого человека.
— Вы не лишены смелости, сударь. А знаете ли вы, что я могу приказать вышвырнуть вас отсюда, не слушая никаких объяснений?
— Да, мадам, я знал, на какой риск иду. Но, Ваше Высочество, я прошу не делать этого, потому что речь идет с спасении души, вернее двух душ, ибо моя тесно связана с другой.
— И очень плохо связана, как я могу судить по апломбу, с каким вы пользуетесь ложью. Но, раз я вас приняла, я вас выслушаю, вы пробудили мое любопытство. Ведь вы сказали, что слывете умершим, а кто откажется побеседовать с покойником? Итак, скажите, какую же ошибку вы совершили, что она потребовала вашего исчезновения?
