Еще в этой комнате был длинный стол, окруженный стульями черного дерева с высокими резными спинками.
Были здесь и другие приметы средневекового стиля – щиты и гербы на стенах, рыцарские доспехи по сторонам камина.
Еще в углу комнаты стоял большой окованный железом сундук.
Когда мы вошли в комнату, из-за этого сундука высунулась усатая морда.
Я вздрогнула и схватила Сарычева за руку: терпеть не могу крыс! Да и кто их, спрашивается, любит?
Оказалось, я только уговаривала себя, что больше их не боюсь, а как встретила…
– Что с тобой? – Сарычев проследил за моим взглядом, увидел крысу и приосанился, как все мужчины.
– Не бойся, я с тобой!
Крыса взглянула на него насмешливо и спряталась обратно за сундук.
Я облегченно перевела дыхание.
Но как, интересно, здешние сотрудники допускают, чтобы крысы жили в музее? Они же погрызут все музейные экспонаты! Котов бы, что ли, завели!
Впрочем, мы ненадолго задержались в готическом кабинете. Сарычев только рассказал мне вкратце, как застал здесь Филимонова, который безуспешно искал тайник.
– Нет, тайник не здесь! – уверенно заявил Сарычев. – Тот знак, что на медальоне, я видел в другом месте!
Около сундука, стоявшего в дальнем конце комнаты, имелась еще одна дверь, украшенная резьбой.
Я думала, что Сарычев подойдет к этой двери, но он поступил иначе – нашел одну из деревянных стенных панелей, ощупал ее края и на одном краю нашел едва заметный выступ. Вроде головки задвижки. Сарычев нажал на этот выступ – и панель откинулась, оказавшись потайной дверцей, за которой была темнота.
– Нам сюда! – сказал Арсений уверенно.
Мы друг за другом прошли через потайную дверь, закрыли ее за собой.
Сарычев сделал еще один шаг вперед, и в темноте перед ним проступила едва заметная полоска света. Он раздвинул створки, снова шагнул вперед.
Я последовала за ним – и оказалась в огромном камине.
Конечно, этот камин уже очень давно не топили, и в нем не было ни огня, ни даже золы. Только декоративная кованая решетка, на которой лежали несколько аккуратных поленьев, покрытых толстым слоем слежавшейся пыли.
Перед камином стоял красивый экран, или просто шелковая ширма, украшенная старинной вышивкой – танцующие журавли и увядающие хризантемы.
Мы выбрались из камина, обошли экран и оказались в роскошно обставленной гостиной. Картины в пышных золоченых рамах висели по стенам, кресла на изящно выгнутых ножках и диваны на резных львиных лапах стояли тут и там. Посреди круглого столика с инкрустированной столешницей красовалась китайская ваза, на которой были изображены тигры и драконы. У одной стены стоял необычный музыкальный инструмент – вроде рояля, но вертикальный, богато украшенный инкрустацией.
Сарычев огляделся по сторонам.
– Нет, кажется, это было не здесь… точно не здесь…
– А куда ты пошел отсюда?
– Кажется, вот сюда… – Он вышел из гостиной через арку, и мы оказались в небольшом круглом помещении, отделанном в мавританском стиле.
Стены и пол были выложены цветными изразцами с восточным орнаментом, посреди комнаты из покрытого глазурью фонтана вода тонкой струйкой сбегала в круглый керамический бассейн.
Сарычев встал около фонтана и внимательно огляделся.
Но я опередила его:
– Смотри, вон такой же рисунок, как на твоем медальоне!
И правда, на одном из изразцов напротив нас был изображен тот самый узор – в центре его была рубиновая капля, от которой, как лепестки цветка, расходились изогнутые линии, заканчивающиеся на конце спиральными завитками.
В руке Сарычева оказался медальон. Он бросил взгляд на него, потом на изразец…
– Правда, это он, тот самый знак, о котором написано в дневнике! – воскликнул он и взглянул на меня удивленно.
– Надо же, какая ты наблюдательная!
– К вашим услугам! – усмехнулась я и изобразила нечто вроде реверанса.
– Так, теперь нам нужно отсчитать от этого знака… сколько нам нужно отсчитать? – Сарычев сунул руку в карман. – Да где же этот дневник… куда он подевался?
– Он остался в той кладовой! – проговорила я. – Ты так торопился найти этот важный знак, что забыл его на том диванчике, на котором пытался заснуть.
– Черт… что же теперь делать? Возвращаться?
