– Томи, – услышала она свое имя и резко обернулась.
В проеме двери со свечой в руках стоял Хосе. Лицо его излучало радость.
– Ты, ты… тоже умер? – с изумлением воскликнула Томи.
– Нет, – качнул головой Хосе.
– Значит, я… – До Томи стало доходить, что она все еще на земле и переход в мир иной не состоялся.
– Я спас тебя. Я не дал тебе утонуть. Ты наглоталась воды и была уже без сознания. Я боялся, что навсегда потерял тебя.
– Но зачем! Кто тебя просил! – Томи потрясенно смотрела на Хосе. – Я ведь хотела умереть, а ты все испортил!
Лицо Томи исказила гримаса ненависти, она сжала руки в кулаки и бросилась к двери, но Хосе загородил ей дорогу, не позволяя вырваться наружу.
– Пусти-и-и, – билась она в его руках, – я все равно сделаю это.
– Я тебе не позволю, – жестко произнес Хосе. – Ты останешься в моем доме до тех пор, пока не образумишься. Только после этого я выпущу тебя отсюда.
– Ты не понимаешь… я не смогу жить… он больше не любит меня… – стонала Томи, заламывая руки.
– Зачем тебе его любовь? Ее уже не вернешь.
– Вот поэтому я и хочу туда… в море… там так хорошо. Если бы не ты, я была бы уже счастлива.
– Можно быть счастливой на земле, а что там – неизвестно.
– Зато мне очень хорошо известно, что будет тут. – Томи сделала еще одну попытку вырваться, но Хосе держал ее крепко.
– Да, это известно. Если ты умрешь, твой сын будет страдать. Или ты думаешь, что новая жена Диего о нем позаботится? – Хосе разжал руки и жестко посмотрел на Томи. – Иди и сделай то, что ты хочешь. Я больше тебя не буду удерживать. Но, прежде чем сделать это, подумай о Даниэле.
Несколько минут Томи молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Слова Хосе возымели свое действие, и здоровый рассудок постепенно стал возвращаться к ней.
– Даниэль, мальчик мой, – всхлипнула Томи, – прости свою неразумную мать. Я виновата перед тобой. Как же я виновата.
Томи опустилась на пол и зарыдала. Какое-то время она билась в истерике. Хосе молча наблюдал за ней и не вмешивался в происходящее. Как врач, он понимал, что острый кризис миновал и можно уже не опасаться за ее жизнь. Вдруг Томи прекратила рыдания. Она поднялась на ноги и, шатаясь, словно пьяная, вышла на улицу. Хосе выглянул за дверь и проследил взглядом за ней. Как он и ожидал, Томи направилась в сторону своего дома, а не к морю. Какое-то время Хосе смотрел вслед удаляющейся маленькой сгорбленной фигурке, потом, когда ее силуэт стал плохо различим во тьме, тяжело вздохнул, закрыл дверь и, задув свечу, отправился спать.
Ева с нетерпением ждала момента, когда же она, как обещал ей Спенсер, сможет прикоснуться к вечности. И хоть они и были уже, если можно так сказать, в лоне самой вечности, Ева пока этого не ощущала. Она совсем не так представляла себе чрево вечности. Город Солнца, о котором она много была наслышана, на первый взгляд оказался ничем не примечательным котлованом, присыпанным толстым слоем пепла пятисотлетней давности. Конечно, дно этого котлована не было безупречно ровным. Оно напоминало огромное поле, покрытое серым грязным покрывалом, сквозь плотную ткань которого то там, то здесь проступали всевозможные выступы и возвышенности. Как можно сквозь него пробиться к вечности, Ева представляла смутно. Наверное, это покрывало многие века удачно скрывало Город Солнца под своим покровом, но все же Ева несколько иначе представляла себе остатки древнего города.
Утром после завтрака все собрались вокруг Спенсера, и он коротко проинструктировал каждого, как нужно вести себя. Они собирались отправиться к месту проведения раскопок, произведенных в первую экспедицию Спенсера. Готье и Доменос, как участники той экспедиции, не нуждались в каких-то дополнительных пояснениях. Левин же и Ева были тут впервые и жадно ловили каждое слово Спенсера. Они двигались двумя группами. Впереди шли Нелли и Готье. Спенсер с вновь прибывшими шагали чуть сзади.
– Интересно, а как был обнаружен этот город? – спросила Ева Спенсера.
– Я его вычислил.
– Вычислили? – удивился Левин. – Весь мой археологический опыт свидетельствует об обратном. Археология – это не математика, в которой вычислительный подход есть норма.
