– И тем не менее. Однажды мне пришлось пролетать над этим местом довольно низко, и я обратил внимание на упорядоченность холмов и возвышенностей на дне этого огромного котлована. Воображение мое разыгралось, и я представил, что довольно осмысленное расположение геометрических фигур этой местности не простая случайность. Я сфотографировал это место и затем долго и тщательно изучал фотографии, сделанные с разных ракурсов.
– Я сразу представила фото поверхности луны, на которых землянам чудятся очертания каналов или даже настоящих городов, – прервала Ева Спенсера.
– Вот! – Спенсер с жаром повернул свое лицо в сторону Евы. – Вы точно угадали мое настроение, когда я рассматривал эти снимки на своем компьютере, то приближая, то отдаляя их от поверхности экрана.
– Вы поделились с кем-нибудь своими предположениями? – осведомился Левин.
– Разумеется, я сделал доклад на собрании Мексиканского археологического общества, но меня подняли на смех, мотивируя тем, что эти места изучены уже вдоль и поперек, и якобы тем, что однажды на этом месте в начале прошлого века уже работала археологическая экспедиция, но ничего не обнаружила.
– Но вы как бывший спортсмен не привыкли сдаваться? – Ева с уважением посмотрела на Спенсера.
– Они только раззадорили меня. Это качество появилось у меня со времен спортивной карьеры. Если на пути препятствие, то я иду напролом.
– И что было дальше? – Левин слушал Спенсера со все возрастающим интересом.
– Я нашел все материалы по той экспедиции и внимательно изучил их, включая фотографии.
– А с членами той экспедиции вам удалось поговорить? – спросила Ева.
– К сожалению, ни один член той экспедиции не дожил до того времени, когда я занялся этой проблемой.
– Действительно, – сконфузилась Ева. – Я как-то не подумала, что сейчас им должно было быть лет по сто, верно?
– Верно. Но это было непринципиально. Все их результаты, вернее, отсутствие всякого результата, не имели для меня абсолютно никакого значения. Я каким-то звериным чутьем ощутил, что тут что-то есть. – Спенсер наклонился и захватил рукой горсть земли, потряс ею, а затем кинул землю себе под ноги. – И я оказался прав. Несколько лет я добивался той, первой экспедиции, обивал пороги разных археологических обществ, убеждал, уговаривал, доказывал и даже ругался. И судьба повернулась ко мне лицом. Я получил разрешение! Ну а когда я обнаружил тут остатки ритуальной пирамиды, погребенной под толстым слоем земли, оказавшейся при радиационном исследовании лавой, все стало на свои места.
Спенсер задумчиво замолчал и какое-то время молча шагал вперед, глядя себе под ноги. Ева ожидала продолжения рассказа, но Спенсер молчал. Ева не выдержала первой и робко спросила:
– А что вы еще обнаружили в Городе Солнца?
– Ничего, – ответил Спенсер.
– Как ничего? – разочарованно протянула Ева. Она ожидала увидеть развалины древних индейских храмов или, на худой конец, просто домов горожан.
– Мы работали тут уже два месяца, и первое время здешняя земля упорно хранила свои тайны, никак не желая выдавать их. Я даже стал сомневаться в своей былой уверенности что-нибудь обнаружить здесь. Мне все чаще стали приходить мысли, чтобы свернуть работы, но в тот день, когда я решил объявить это людям, дух Города Солнца сжалился надо мной и подкинул мне первую находку.
– Я следил за репортажами тех лет, – проговорил Левин, – и помню, что это была за находка, если, конечно, это не было газетной уткой.
– И что это была за находка? – Спенсер остановился и с интересом ждал ответа Левина.
– Обсидиановый нож.
– Верно, – обрадовался Спенсер. – Это орудие ритуального жертвоприношения индейцев, и я решил, что это неслучайная находка и надо искать дальше. – Спенсер снова замолчал.
– И что вы обнаружили? – Еве хотелось, чтобы Спенсер рассказывал быстрее, ей не терпелось поскорее узнать всю историю находок. Но Спенсер не спешил. Казалось, ему доставляет удовольствие неторопливо пройтись по событиям тех дней и, не спеша, смакуя и наслаждаясь нетерпеливым вниманием своих слушателей, вытащить из кладовой своей памяти всю историю каждой находки тех лет, последовательно и обстоятельно проветрить ее, сдувая с нее пыль не только веков, но и человеческого любопытства и назойливого внимания.
