Сокровища медного свитка - страница 25

Вырвавшись из узкого ущелья в долину Иордана, поток получает название «вади Келт», а далее, по холмистой местности севернее Иерусалима он течет под названием вади Фара. В самом начале своего извилистого пути к пустыне поток скован глубоким и мрачным ущельем, но затем он вновь вырывается на волю, и мы оказываемся в обстановке пастушеской идиллии: смена пейзажа происходит, как на сцене. Ручей здесь бурлит, он рвется вперед, чтобы мазнуть яркой зеленой краской растительности голые прибрежные камни, — яркое, впечатляющее зрелище, которое надолго остается в памяти у всякого, посетившего эти места. Возле источника — ‘Айн Фара — лежат развалины древней Пара (Фара — Иис XVIII, 23), или, возможно, Перат (Иер XIII; КВЗ: Евфрат).

Местная традиция издавна связывает дикое ущелье и потрясающий по контрасту открытый водоем на дальнем его конце с «долиной смертной тени», «злачными пажитями» и «тихими водами» двадцать третьего псалма Библии. Никто не знает, насколько глубоко уходят корни этой традиционной идентификации, однако на основе филологического анализа текста можно высказать предположение, что псалмописец и в самом деле имел в виду реально существующее место. Правда, название SLMWT, условно переведенное как «смертная тень» (сейчас это слово означает «глубокая темнота» и сохранилось лишь в поэтических произведениях, придавая повествованию зловещий оттенок), вряд ли является названием места и скорее вызывает представление о намеренном искажении псалмописцем подлинного названия или об игре слов. Очевидно, псалмописец простой перестановкой согласных изменил первоначальное MSLWТ «пропасть», «бездна», которое в библейском еврейском рассматривается как точный синоним названия ущелья в нашем свитке — «бездна».

Вади Фара в Библии не имеет названия, если не считать простого наименования «Вади» («Поток») в Книге Иисуса Навина (XV, 7), и «Большой вади» свитка служит здесь весьма подходящей параллелью. Итак, представляется вполне вероятным, что места, упомянутые· в пункте 46 описи, должны быть локализованы среди «злачных пажитей» и «тихих вод» двадцать третьего псалма — в конце узкого ущелья при выходе его к ‘Айн Фара, т. е. примерно в шести милях северо-восточнее Иерусалима. В таком случае «цистерна» оказалась бы частью древней оросительной системы. Ее развалины сохранились и поныне как единственное упоминание о постройках, существовавших здесь до сооружения близ источника фаранского монастыря, основанного в IV веке св. Харитоном. Особенно интересно отметить, что один из соперничавших между собой лидеров первого иудейского восстания Симон бар Гиора использовал пещеры, расположенные в этом вади (у Флавия—Pheretaé) как «кладохранилища и склады для добычи» (ИВ IV. 9, 4; § 512).

Именно в Иерусалиме и вокруг него была укрыта большая часть кладов, упомянутых в нашей описи. Поэтому независимо от того, с какой медный свиток, его следует считать одним из интереснейших документов, так как он проливает свет на топографию Иерусалима первого века нашей эры. Составленный на языке того периода и диалекте той местности, он может служить долгожданным материалом для уточнения греческого текста Иосифа Флавия и Нового завета — доныне главных литературных источников наших знаний в этой области. Все сведения по истории возвышения и роста города мы черпаем из Ветхого завета, а информацией о храме и его службах нас и поныне снабжает раввинистическая литература. Византийский же период истории Иерусалима отражен частично в описаниях христианских паломников четвертого и более поздних веков.

Первое археологическое исследование местности связано с деятельностью американского ученого начала XIX века Эдварда Робинсона. Однако главное событие в истории изучения города относится к 1864 году, когда была предпринята серьезная попытка нанести на план подземный Иерусалим. Этот титанический труд взяли на себя самоотверженные люди, работавшие под руководством горстки офицеров британской армии в чрезвычайно опасных условиях и почти полностью лишенные всякой финансовой и моральной поддержки. Ни до, ни после не было проведено ничего подобного этому исследованию, и мир по-прежнему остается в громадном долгу перед теми, кто так отважно взялся за эту работу, с такой тщательностью изучил свои находки и опубликовал [результаты исследований.