в отношениях между населением и существующим конституционным
правительством или способствующих появлению озлобления против определенных классов населения, а следовательно, и
возникновению возбуждения и беспорядков в нашем городе, повлечет за собой «соответствующее наказание со стороны полиции» и «немедленный арест».
Эрфурт, 5 февраля 1849 г. Магистрат. Полицейское управление»
Восстановление цензуры, замена обычной цензуры военной — ведь это меры, которые очень близко касаются печати. Между тем, печать соседних городов — Бреславля, Берлина, Лейпцига — принимает все это, как нечто само собой разумеющееся! Поистине, немецкая печать остается по-прежнему старой «хорошей печатью».
Но мы спрашиваем наших сонных депутатов в Берлине, доколе же они будут медлить с предложением о предании министров суду?
Написано 14 марта 1849 г.
Печатается по тексту газеты
Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 246, 15 марта 1849 г.
Перевод с немецкого
На русском языке публикуется впервые
Кёльн, 15 марта. Уже вскоре после февральской революции в Париже стал чувствоваться недостаток в деньгах. Было провозглашено respect de la propriete {уважение к собственности. Ред.}, и бедняги мелкие буржуа приняли это как защиту своих интересов. Временное правительство тем охотнее согласилось на это respect de la propriete, что банк тут же дал ему беспроцентный заем в 50 миллионов. Временное правительство состояло главным образом из мелких буржуа «National»[259], и великодушие банка его обмануло. 50 миллионов скоро иссякли. Тем временем акционеры и держатели банковых билетов, наилучшим образом воспользовавшись respect de la propriete, взяли все свое золото из банка. Мелкие буржуа, также желая использовать respect de la propriete в своих интересах, отправились к своим банкирам, чтобы учесть векселя, выданные под их propriete {собственность. Ред.}, т. е. под их промышленные предприятия, лавки или фабрики; банкиры, сославшись на недостаток денег, отказались учесть векселя. Тогда мелкие буржуа пошли к другим банкирам, чтобы получить от них поручительство по векселям и учесть их в банке; банкиры отказались сделать это. Respect de la propriete! Таким образом, именно банкиры первыми нарушили это respect de la propriete, хотя сами хорошо сумели воспользоваться этим уважением. Тогда поднялся вопль со всех сторон, что кредит и доверие подорваны. Но мелкие буржуа никак не хотели отказаться от своего respect de la propriete; они считали, что когда будут восстановлены «спокойствие и порядок», восстановится также доверие, и тогда-то уж они смогут учесть под свою propriete свои векселя. Хорошо известно, как посло июньской битвы, когда спокойствие и порядок были восстановлены, вся propriete, после соглашений в судебном порядке с несостоятельными должниками, перешла в карманы банкиров и как мелкие буржуа только тогда поняли значение «respect» {«уважения». Ред.}, когда их «propriete» вылетела в трубу. Но от денежного кризиса, вызванного крупной буржуазией, несомненно больше всего пострадали рабочие. В то самое время, когда временное правительство, чтобы удовлетворить собственные нужды, изобрело пресловутый налог в 45 сантимов[260], на стенах появился подписанный рабочими плакат, который начинался словами: avez-vous besoin de l'argent? (Нужны ли вам деньги?) В этом плакате прямо предлагалось потребовать обратно миллиард, дарованный эмигрантам в виде возмещения в 1825 году. Кто были тогдашние эмигранты? Те самые люди, которые спровоцировали и поддерживали за границей войну против Франции и которые потом вернулись во Францию в сопровождении иностранцев. Кто были те эмигранты, которые воспользовались возмещением? Герцог Орлеанский, т. е. только что свергнутый король, и легитимисты, т. е. приверженцы давно свергнутого короля. Учредительное собрание и Конвент провели конфискацию имуществ изменников-эмигрантов; короли и эмигранты, возвратившиеся после обеих реставраций[261], даровали себе и своим друзьям возмещение. Королей снова прогнали, решения Учредительного собрания и Конвента снова вошли в силу, и вполне естественно, что этим возмещением должен воспользоваться народ. Рабочие с восторгом читали плакат, в котором таким образом разъяснялось требование о возврате миллиарда; они тысячами собирались у плаката и по-своему обсуждали его содержание. Это продолжалось целый день; на следующий день плакат исчез со стен. Легитимисты и орлеанисты, почувствовав всю опасность, угрожавшую им, за большие деньги наняли людей, которым было поручено ночью уничтожить всякие следы этого плаката. В то время все были охвачены горячкой новых организационных планов. Все думали только о том, как бы изобрести какую-нибудь новую систему, чтобы тотчас же, не считаясь с реальной действительностью, ввести ее в «государстве». Временному правительству пришла злополучная мысль обложить крестьян 45-сантимным налогом. Рабочие думали, что эти 45 сантимов будут иметь тот же результат, что и возврат миллиарда — обложение налогом земельной собственности — и оставили мысль о миллиарде. «Journal des Debats»
