* * *
Грандиозным изображением жизни в современный её момент служит драма Метерлинка «Слепые».
В своих драмах, по его собственным словам, он рассматривает наше существование с той точки зрения, сущность которой сводится к полной неизвестности смысла жизни. Метерлинк полагает, что «в настоящее время, несмотря на все усилия нашей воли, это можно считать сущностью нашей человеческой правды». Таким образом, его задача изобразить жизнь, какою она неизбежно является, если за смертью признать полную и безграничную власть.
Метерлинк – символист. Пересказать содержание его символов во всей полноте невозможно, но общие контуры рисуются совершенно отчётливо. Мы и попытаемся восстановить их.
Драма начинается с самого общего и, может быть, самого трагического из разделений, которое знает современная жизнь: это стена между полами. Мучительный разлад, который до ужасающих размеров доходит в некоторых европейских странах, непроницаемая преграда из человеческого мяса, окружённая грязью и подлостью, заставляющая смотреть на большую, и едва ли не лучшую, часть человеческого рода как на зверей-самок, разлад, причину которого напрасно пытаются найти исключительно в нашей физической природе. Причина его гораздо глубже и лежит в нашем духе, потому в этом разладе с такой силой и видно, насколько тёмные силы завладели жизнью. Ведь нет же этой стены между сёстрами и братьями, а у многих дикарей отношения к сёстрам такие же, как к женщинам вообще. Если культурная идея о невозможности грязных чувств между сёстрами и братьями могла подчинить себе «законы природы», то, очевидно, не сила плоти, а слабость духа – причина тому, что для мужчины в женщине не существует человека. Не о чувстве любви здесь речь. Любовь не создаёт преград; наоборот, она разрушает всякие преграды. Здесь речь не о том чувстве, которое редко переживается более одного раза в жизни, а о том карамазовском «насекомом», которое определяет отношение к целой половине человеческого рода>397.
Первый слепорождённый хочет подойти к женщинам, которые, он знает, сидят против него, и не может.
– Нас что-то разделяет, – с недоумением говорит он.
– Зачем же создано это разделение? Зачем он нас разделил? – говорит третий слепорождённый. – Должно ли это быть так, и если не должно, то почему?
Откуда эта жажда подойти ближе и беспомощная невозможность подойти? Какие силы держат человека? Вопросы остаются без ответа. Слепые никогда не отвечают на вопрос «зачем?».
– Но, может быть, мы, далёкие от женщин, близки друг к другу? Нет, мы и друг другу такие же чужие, такие же далёкие; каждый для себя, каждый о себе.
Второй слепорождённый. Да-да, я что-то слышу невдалеке от нас.
Слепой старик. Оно спало, а теперь просыпается.
Не старику обновляться морем. Старик отжил. Но что-то новое просыпается. Шевелится какое-то «оно». Покуда проводник был молод, это неведомое «оно» было погружено в сон и лишь теперь заявляет о своём существовании.
Затем на сцену выступают самые несимпатичные из слепых, это – слепорождённые; не слепые, а именно слепорождённые. Они негодуют на священника за то, что он вывел их из убежища.
Другими словами, они негодуют на религию за то, что она привила людям всякие предрассудки, узаконила нелепые вопросы о бессмертии, о Боге, о смысле жизни и, выведя людей из убежища, бросила их на произвол судьбы.
Среди слепых людей, действительно, одни понимают всю необходимость войти в область религиозных идей, так или иначе ответить на вопрос, зачем они живут, и чувствуют, что без ответов этих жизнь становится пустой и бессмысленной игрой марионеток, Бог весть зачем заведённых; они чувствуют необходимость осмыслить жизнь, вдохнуть в неё дух Божий; они чувствуют даже и то, что вера в Бога и бессмертие сразу спасает их; но уверовать они не могут. Они мучаются этим, они часто в глубине души завидуют верующим, радостно смотрящим на жизнь, которые знают, что всё преобразится и перейдёт в вечное бытие во Христе, которые потому не боятся смерти, которых смерть не лишает смысла жизни… Может быть, часто в минуты исключительно острого желания верить, доходящего до отчаяния, может быть, они даже молятся Богу, Которому они не могут верить, чтобы Он совершил чудо и дал им веру…
