Положив в основу своей критики совершенно антихристианский взгляд религиозного индивидуализма, г. Ветров напоминает С. Н. Булгакову, «что существование духовенства, как специального класса якобы духовных пастырей, необходимо связано с мёртвым формализмом обрядности, которая не укрепляет, а убивает религию и неминуемо влечёт за собой тот клерикализм, от которого вы с такой энергией открещиваетесь».
Ещё можно было бы понять столь категорическое заявление г. Ветрова, если бы он имел в виду фактическое положение вещей, – но он своё отношение к «духовным пастырям» возводит в принцип, что ясно из следующего места: «…как ни формулируйте духовенства, как сословие профессионально верующих, вы получите те же результаты, что и от реформы корпуса жандармов».
Если бы г. Ветров представлял себе действительный христианский идеал Церкви, то он из того положения, когда «иерархия навязана извне», не предложил бы «единственный» выход для всякого священника в виде «отказа от своего звания».
Для христианина иерархия не является чем-то навязанным извне, и если это фактически так в настоящее время, то из этого вовсе не следует, что такое положение лежит в самом существе дела.
Священнослужители должны выбираться всей Церковью. Они должны быть избранниками церковного народа – должны быть совестью его и его вождями. Если среди верующих должно быть единое сердце, если все должны быть братья и сёстры, жить общей жизнью, общей молитвой, – то выборный из такой среды вождь духовный должен быть отцом в высшем смысле этого слова.
Мысля Церковь как тело Христово, состоящее из разных членов, которые несут каждый своё назначение, христианин видит в избрании отца духовного, всем церковным народом указанного, преемственно апостолами рукоположенного, – божественный акт вручения особому лицу особых полномочий.
Иерархия – не власть, в смысле организованной принудительной силы>626, это особый вид служения, столь же ответственный, сколь ответственно всякое служение членов Церкви. Здесь связь не внешнего принуждения, а внутреннего, нравственного и божественного, авторитета. Вот потому-то и возможно такое утверждение. Церковь, признавая иерархию, – в то же время в своём внутреннем строе полагает идеал абсолютного безвластия.
Вопрос о государственном строе также решается г. Ветровым совершенно внешне. «Анархический коммунизм, – говорит он, – как социально-политический факт, есть лишь удобное средство для того, чтобы сделать возможным процветание высших, вечных философско-религиозных начал духа».
А причину, почему до сих пор анархический коммунизм не воцарился на земле, г. Ветров видит не в коренной порче человеческой природы, а «просто в силу того, что человек ещё недостаточно додумался до наилучшей формы социально-политического устройства».
Во всём этом рассуждении совершенно ясно полное отсутствие идеи богочеловечества. Христианин не может отбросить апостольское учение о власти, он должен найти в нём тот высший смысл, который бы разрешил те внешние противоречия в этом учении, на которые часто указывают.
Этот высший смысл заключается в идее богочеловечества.
Апостолы установили двоякое отношение к власти – практическое и принципиальное.
Первое имеет в виду повиновение властям, но до тех пор, покуда власти требуют возможного для христианской совести. Это ясно из Деяний апостольских, где рассказывается о том, как начальники требовали от Петра и Иоанна не учить об имени Иисуса. «Справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога?» – отвечали апостолы и продолжали проповедь>627. Таким образом, вопрос о повиновении властям разрешился практически в относительном смысле (недаром же почти все апостолы погибли за неповиновение власти).
Что касается вопроса второго, принципиального, то здесь апостолы учили о святости и божественности всякой власти. Смысл этого учения лежит в том, что власть признавалась апостолами как святая сила в богочеловеческом процессе. Предупреждая соблазн принципиального осуждения власти, апостолы раскрывали ту великую историческую роль, которая ещё предстояла политической организации в историческом процессе. Власть от Бога – потому что в богочеловеческом процессе, в борьбе добра со злом, которое совершается в нём, она, как необходимое условие культуры, делает своё дело.
