Две тысячи лет назад это Он вам говорил Свои скорбные, пророческие слова: «…пошлю к ним пророков и апостолов, и из них одних убьют, а других изгонят, да взыщется от рода сего кровь всех пророков, пролитая от создания мира» (Лк. 11, 49–50).
Это с вас, с вас взыщется вся кровь, которой вы залили Русскую землю, с вас взыщутся все те казни, которые вы свершили над лучшими людьми страны, от декабристов до наших дней, вы дадите ответ за все те слёзы, которыми плачут отцы, матери, братья и сёстры, за все нечеловеческие муки Спиридоновой и Измаилович>472, – за все ужасы, от Кавказа до Прибалтийского края>473.
Мы знаем, что вы, как дикие коршуны, броситесь и на второй выпуск нашего издания, вы люди смерти и мрака, вам ненавистен призыв «ходить в свете».
Что ж, конфискуйте нас! Нас не страшат ваши винтовки, нагайки и кулаки – достойное орудие «христианского» правительства!
Мы с радостью пойдём на какие угодно испытания за свою веру>474, с радостью и глубокой надеждой, что только в жестоких гонениях может воистину воскреснуть погибающая Церковь!>475
Преступление свершилось>476. Единым росчерком пера страна брошена на путь небывалых потрясений. Государственная дума признана негодной, программа её объявлена преступной, и назначены новые выборы.
Но известно ли высшей власти, что ни одна партия не скрывала своей программы, и потому всякий, кто выбирал депутатов, знал, что будут говорить депутаты в Думе?
А если высшая власть это знает, то на что она рассчитывает, назначая новый созыв Думы на 20 февраля 1907 г.? Разве не те же люди будут выбирать тогда своих депутатов? Или, может быть, либеральный палач Столыпин>477 думает дать всеобщее избирательное право?>478
Но почему тогда правительство не дало его раньше? Не потому ли, что боялось допустить к выборам людей малоимущих, а потому наиболее «крамольных»? Если это так, то почему же теперь правительство возлагает такие надежды на этих крамольников, лишённых на первых выборах избирательных прав? Мы смотрим на дело так. Если роспуск Думы не безумие самого бездарного в мире правительства, которое в паническом страхе перед революцией само на себя набрасывает петлю, то это самая гнусная провокация, достойная тех воров и убийц, которым поручили управлять страной.
План, очевидно, таков>479:
Роспуск Думы вызовет восстание. Войска покудова так забиты и темны, что пойдут убивать своих единственных спасителей. На всякий случай их накормят досыта. Недаром же, в самом деле, Преображенскому полку высочайше пожаловали осетра!>480
Подавление восстания даст хороший повод перерезать лучшую молодёжь, заточить в тюрьмы самых бескорыстных и самоотверженных людей – а там покорным, перепуганным обывателям будет объявлено, что страна повержена в «неслыханную смуту», а потому – уж, конечно, – созыв Думы откладывается до 1910 г.!
Так думает правительство и, не останавливаясь ни перед чем, идёт к своей цели.
А что делает Церковь?
Каждый мелкий факт общественной или политической жизни заставляет лишний раз убеждаться в унизительном положении нашей официальной Церкви, в рабском холопстве (а не смирении) её высших представителей – и полном покудова бессилии живых, скрытых сил>481.
Мы знаем два акта, касающиеся Церкви по поводу разгона Думы: первый исходит из Синода, второй, конечно, из министерства внутренних дел.
Синод циркулярно предписал, чтобы пастыри не смели касаться в своих проповедях этих событий.
Министерство внутренних дел циркулярно предписало пастырям, от Бога поставленным, прочесть манифест о роспуске Думы во всех церквях.
Церковь, можно сказать наперёд, исполнит и то и другое>482. Слишком очевидно, что оба «циркуляра» исходят из одного источника. Министерству нужно широкое распространение манифеста, и в то же время оно боится, что «батюшки», по нынешним временам, могут дать ему нежелательную оценку.
Выход ясен. С одной стороны, велеть прочесть, а с другой – не велеть разъяснять.
Нельзя без боли и ужаса всякому мало-мальски верующему человеку видеть, как в Доме Божием расселись эти господа – и заставляют «наместников Христа на земле» всячески помогать им в их позорных делах. А «наместники», наши архипастыри, называющие себя «смиренными», трусливо, с поклонами и фарисейским «молитвословием», в рабском усердии делают даже больше, чем требуют от них.
