Меллер, эмигрант из Пешта, часто заходит в эти мрачные места. Всякий раз, когда путь его лежал мимо, он ухитрялся то тут, то там сыграть в домино. Его все знали. Он мастерил маузеры из старых автоматических карабинов, которые, если не выворачивали руку стрелка, стреляли, говорят, превосходно. Он вошел в «Долину цветов», когда малаец только что кончил рассказ о восстании. Переводили с малайского на голландский, с голландского на испорченный английский — на «пиджин», которым объясняется вся дальняя Азия и который беден, груб и изломан, как все европейское в Азии. С пиджина рассказ переходил на областные китайские диалекты. Группа немцев попросила особого перевода, и Меллер тотчас подошел к ним, перевел рассказ малайца и подсел, почти уже как старый знакомый.
— Новички? — спросил он. — Предъявите-ка самые свежие новости нашей проклятой Европы. Что будем пить? Пиво? Это не Мюнхен, господа мои, нет. Das ist[33] грязнейшая навозная куча — этот Шанхай…
Немцы были расстроены повествованием о Сурабайе.
— Поистине, удивительные болваны эти коммунисты голландские, — сказал один из них, Шмютцке. — Вот и иди после этого в революционную армию… Не знаешь, что покупаешь, не представляешь, что продаешь.
— Нас зовут к Секту, — пояснил Шмютцке. — Мы приехали третьего дня и нашли знакомых в его штабе.
— Контракт на два года? — спросил Меллер. — Перед контрактом надо подумать, ребята. Так нас учили. А что, рейхсвер сократил штаты, что ли?
— Да!
— Вот оно что! Понятно, — задумчиво сказал Меллер. — Я сам приехал сюда, вроде вас, хотя коммунист. Расскажу свою историю, она поучительна.
В 1906 году венгерская социалистическая партия послала трех молодых ребят в Льеж. Меллер был среди них. Двое поступили на оружейный завод в Герстале, под Льежем, а Меллер устроился учеником в кустарную оружейную мастерскую социалиста Оливье.
— Эх, молодость, уж не вернуть ее тяжелых радостей, — говорит Меллер. — Это был, ребята, запомните, 1906 год.
В Льеже толкались тогда представители всех партий мира. Македонские четники, французские анархисты, русские большевики и эсеры, турки, индусы, персы, китайцы, армяне, арабы. Собирались в маленьких трактирах, спорили, шумели. Молодой японский студент-филолог, чорт его имя запомнит, не то Мурусима, не то Кавасима, обучал джиу-джитсу. Хозяин мастерской, Оливье, читал историю рабочего движения в Бельгии. Один русский химик изобретал адские машины карманного типа.
Русских в те годы было особенно много. Большевики сильно вооружали партию и приезжали в Герсталь скупать оружие.
— Иногда попадется в руки советская газета, — говорит Меллер, — там фотографии вождей партии, и смотришь — да вы не поймете, ребята… — вот оно лицо. Да это ж не вождь, это друг молодых лет, это молодость моя, это братство! Сколько раз спали вместе на одной койке, ночи просиживали над планами перевозки оружия, над чертежами, мечтая, как победим.
К Оливье в мастерскую заходил не раз Камо, глава кавказских боевиков, человек сумасшедшей смелости. Меллер с ним подружился. Камо звал Меллера в Баку. «Ты иностранный подданный, — говорил он. — Откроешь там механическую мастерскую, бомбы будешь делать». Но другая линия вышла Меллеру. От Оливье поступил он в транспортную контору Шенкера, поставлявшую оружие во все страны света, от Шенкера перешел к Адольфу Франку, в Гамбург. Франк был интереснейшим типом. Добровольцем воевал он на стороне буров против англичан, а потом сделался главой оружейной фирмы и поставлял оружие колониальным повстанцам. У Франка Меллер перезнакомился со всем светом, каких друзей приобрел, эх, дьявол возьми эту жизнь! Кавасима этот — или как его — теперь профессор шпионства у своего микадо, Оливье — предатель, итальянец Бомбаччио — кем он стал, как вы думаете?.. — Попом… А сколько погибло, а сколько пропало без вести, будто жизнь человеческая — соринка, взлетела, чорт его… взлетела куда-то… Валлеш пропал, как сгинул. Ну вот, отправлял Меллер оружие в Египет, и в Персию, и в Китай, объездил десятки стран, тысячи рук пожал в клятвах дружбы до гроба, но грянула война — все к чорту перемешалось. На галицийском фронте Меллер, с ним Валлеш и еще два венгерца сдались в плен русским, связались в Сибири с большевиками, кое-что делали, кое к чему готовились.
