— Вероятно, будут. Как же без квартир, сам посуди? — Андрей Сергеевич вспомнил, как он вчера бродил по поселку, искал пристанище. — Плохо без квартир, плохо!
— Быть-то будут, сам знаю. Я не про то спрашиваю. Я про то, какие они будут. Как вы думаете?
Андрей Сергеевич не думал еще о том, какими будут квартиры через тысячу лет. Не пришлось как-то. Его больше интересовало развитие производительных сил.
— А я думал, — сказал Саша. — Наверно, потому думал, что у меня с квартирой неважнецко. Я себе так представляю: весь город будет под одной крышей. Из пластика и чтобы ультрафиолетовые лучи пропускала: загорать. Домов, как теперь, нету, а есть цветные перегородки — ими квартиры огорожены, столовые, зрительные залы, библиотеки. Такие города можно где угодно строить, хоть в самой Антарктиде. Снаружи — минус восемьдесят, внутри — плюс двадцать или сколько там нужно. Пальмы растут, лимоны, апельсины. Может человек такое устроить? Вполне. Так в чем же дело?
Действительно, в чем же дело? Почему бы им и не быть в Антарктиде — городам-оранжереям?
— Пургу ты принял во внимание? Ты знаешь, какая она в Антарктиде? Зверская, все на свете сметает. И снег. Выдержит крыша? Не обрушится?
— Пустяки, — ответил Саша. — Город будет обтекаемый. Кроме того, материалы применят особой прочности. И еще — в снегопад можно включить термоэлементы. Снег в два счета растает.
Не подступиться к человеку, все продумал.
Они спустились вниз, пошли освещенной улицей. Поблескивала застежка-молния на куртке песочного цвета. Лоб перечеркнут неопадающей морщинкой.
— Сам все это придумал? Или в книжках вычитал?
— Не помню. Кажется, читал. Ну, и от себя кое-что добавил. Интересно же!
— Мечтатель ты, Саша. И романтик!
Романтик безнадежно махнул рукой:
— Вот уж чего нет, того нет! Юлька говорит, что у меня вообще воображение отсутствует. Надо о космосе, о галактиках мечтать, а я все о земле. Не могу о галактиках, земной я. Меня больше всего земля интересует. И всех должна интересовать. Я так считаю — в первую очередь надо землю устраивать, потом уж за космос браться…
Некоторое время он молчал и посапывал недовольно: видно, не слушались его люди, брались за космос. Вспомнил:
— Один раз мимо экскаватора шел, так чуть на работу не опоздал, все смотрел и думал: а если копать и копать, годами копать? Ведь если не до центра, до земной мантии вполне можно докопаться, верно? А там, знаете, какие процессы происходят? Ого! — А мысль уже кинулась к другому: — Слыхали, под землей целые океаны кипящей воды нашли?
— Уж и океаны. Что-то очень много.
— Я вам говорю. Точно.
Что может быть убедительней: ведь он говорит. Сам Саша.
— Раз уж ты такой земной, так лучше всего тебе в геологи идти. Не думал?
— Думано. — Саша тяжело вздохнул. — Нету пока такой возможности. Иждивенцев у меня полно. Куда их денешь?
— Иждивенцев?
— Ну да. Братишка и две сестренки. Мелюзга, младшая только-только в школу начала ходить… — И с полудетской доверительностью сказал: — Знаете, я с Юлей даже дружить опасаюсь: вдруг подумает, что свою ораву пристроить хочу. Тоже, знаете, кто как понимает.
— Подожди, подожди, Саша! — удивился и даже разволновался Андрей Сергеевич. — А родители? Отец и мать? Они-то где?
Саша смотрел в сторону, и голос его зазвучал глуше:
— Нету. В три месяца все кончилось. Осиротели… Когда живы были, так я их, папу и маму, даже вовсе не замечал, а когда не стало — сразу почувствовал, как нам плохо. Все кувырком пошло… Конечно, помогают нам, вы не подумайте: на хорошую работу меня определили, квартиру в большом доме обещали, — мы в бараке живем, — дрова все время привозят. Девчата из бригады часто приходят, — Лелька и Сонька у меня совсем малышки, ничего не могут, — приберут у нас, белье постирают. Мелюзга тоже старается не досаждать, понимает, что я один у нее кормилец. Так что ничего, живем. А все равно — куда я от них? — Он остановился, огляделся: — Дошли. Вот ваша квартира.
Да, они стояли у гостиницы. Двустворчатую дверь освещал молочно-белый круглый плафон, росший в стене, словно плод неизвестной породы. Вдали зубчато темнел лес.
