— А кто стрелял в Дункана в горах? — наконец нашлась Алекс. — Неужели ты?
— Надо же как-то крутиться! Твой приятель заявился ко мне в магазин и сообщил почти прямым текстом, что тоже разнюхивает, где Ван Гог. Когда я решил навести насчет него справки у Гектора Мендеса, такого пришлось наслушаться! Вот я и пошел на крайние меры. — Эрик шмыгнул носом.
— Но как ты мог?!
— Ерунда по сравнению с суммой, которую можно выручить за Ван Гога. Миллионы и миллионы «зеленых»! Мало кто удержится от искушения, когда на ставке столько денег.
— На ставке не только деньги, Эрик. За тобой пока еще не числится ничего серьезного… да что я говорю, вообще ничего не числится. Тебя даже не за что привлечь! Если мы вернем картину, как хотел дедушка, никто вообще не узнает, что ты в чем-то замешан. — Алекс беззастенчиво имитировала проникновенный тон Эрика, стараясь не думать о том, что перед ней с пистолетом в руке стоит закоренелый наркоман, человек на грани срыва. — Могу тебе обещать в память старой дружбы, что и твои вредные привычки не станут известны общественности.
— При чем тут мои привычки? — рассердился Эрик. — Я крупно задолжал, и если не передам картину кому следует, меня прикончат! Не просто прикончат, а медленно, так что я пожалею, что на свет родился. У меня есть неделя. Не по душе мне такой поворот, но вопрос стоит так: или ты, или я.
— Как?! У тебя поднимется рука застрелить меня?
— Вообще говоря, тебя застрелит Дункан Форбс, «Индиана Джонс от живописи»! — Он хмыкнул и опять зашмыгал носом. — Он пойдет на все ради того, за чем охотится, такая уж у него репутация. Дело предстанет так: ты раздобыла пистолет и, защищая картину, попыталась им воспользоваться. Но у мистера Форбса хорошая школа и долгий опыт, поэтому он без труда тебя обезоружил, застрелил и смылся с картиной.
— Никто не поверит!
— Потому что он твой дружок? — Эрик ухмыльнулся. — Из-за денег убивают и родную мать.
Алекс почувствовала, что ее сейчас стошнит. К счастью, горло перехватило так, что спазм сошел на нет.
— Ну а потом они оба исчезнут, мистер Форбс и Ван Гог. Когда картина появится на черном рынке, все будут думать, что на вырученные деньги он жарится где-нибудь на пляже в Бора-Бора. Да не переживай, — утешил он, заметив ее бледность, — ты еще поживешь. Видишь ли, к депозитному ящику имеешь доступ только ты, как душеприказчица. Если мы придем в банк вместе, они пропустят нас как миленькие, и картина, наконец, будет у меня в руках.
— Ты что, спятил? — не удержалась Алекс. — По-твоему, я стану помогать тебе, зная, что потом ты меня пристрелишь?
Эрик опешил. Похоже, он не смотрел на план с такой точки зрения. Очень может быть, что в своих планах он сделал и другие просчеты. Но мысль о том, что рано или поздно его все равно поймают, мало утешала.
— Мне совсем не по душе идея отправить тебя на тот свет, — буркнул он. — Если разобраться, то и не обязательно. Я могу, например, взять тебя с собой. Что скажешь? С такими деньгами можно раствориться в большом мире. Будем, как сыр в масле кататься!
Ну да, пока и эта громадная сумма не будет пропущена через нос! Однако такая перемена планов на данный момент, пожалуй, кстати. Осталось только подыграть. Да, но как быть с Дунканом? Ведь только ее, а не его Эрик собирается таскать за собой по экзотическим странам! Его он намерен убить.
— Ну, Алекс, если мы снова друзья, ты, конечно, не откажешься задернуть гардины? — спросил Эрик тем же слащавым голосом, в котором, однако, появилась скрипучая нотка.
Сомнений нет, он собирается застрелить Дункана и не хочет, чтобы кто-то из соседей что-нибудь увидел.
Но Дункан не может погибнуть от выстрела какого-то подонка! Не теперь, когда он даже не знает, что любим!
— Подожди, Эрик, так нельзя! — взмолилась Алеке. — Такое решение только осложнит нам с тобой жизнь! Придумай что-нибудь другое!
— Гардины! — повторил он и выразительно повел пистолетом.
— Не зли его, — посоветовал Дункан с таким видом, словно понятия не имел, о чем речь.
Алекс повернулась к нему и поймала взгляд не менее выразительный, чем жест Эрика. Он отлично знал, что происходит, и всем своим видом показывал ей, что чувствует. Никогда еще Алекс не испытывала разом столько счастья и столько боли, как в тот миг, когда поняла, что любовь ее взаимна. Они получили от судьбы бесценный дар… и не получили даже шанса выразить свою любовь в словах.
