– Когда Чарльз умер, я продолжила его дело. Сначала я вкладывала деньги в те проекты, которые начал он, а потом с помощью мистера Симонза, моего секретаря, я стала делать собственные инвестиции, вникая в премудрости финансового мира.
Кэтрин рассказала ему, как училась определять степень риска и надежности вложений и какое терпение мистер Симонз проявил к ней, обучая ее всем тонкостям бизнеса.
Когда она закончила, Люсьен еще несколько минут сидел молча, потрясенный ее рассказом.
– И все твои инвестиции были удачными и принесли доход? – наконец снова заговорив он, когда к нему вернулся дар речи.
– Да, абсолютно. Прибыли вполне хватает, чтобы содержать в порядке поместье Крест-Хейвен, штат прислуги и приобретать все необходимое для безбедной жизни.
– Даже не знаю, что сказать, – признался Люсьен.
– Ты удивлен?
– Честно говоря, да… А еще, если хочешь знать, я впечатлен твоими успехами.
Кэтрин, казалось, была довольна его похвалой.
– Страшно подумать, что ты пережила! – продолжал Люсьен. – После смерти мужа у тебя на руках осталась маленькая дочь, ее надо было кормить. Кроме того, тебе нужно было содержать поместье. Я считаю тебя настоящим героем!
Кэтрин зарделась и смущенно потупила взор.
– Финансовые дела отвлекали меня, я старалась чем-то занять свои мысли, – промолвила она. – Особенно зимой, когда не было работы в саду.
Люсьен кивнул. Он прекрасно понимал Кэтрин: прежде всего ей нужно было отвлечься от горестных мыслей о потере мужа.
– Не хочу торопить тебя, – промолвил он, меняя тему разговора, – но нам нужно ехать. В Лондоне нас ждут неотложные дела, как ты знаешь. Ты готова?
– Готова, – сказала Кэтрин, откладывая в сторону рукоделие и поднимаясь на ноги. Люсьен тоже встал. – Мне только нужно сходить за пелериной.
– А как же София?
– Она и ее няня готовы выехать в любую минуту. Одна из моих карет уже ждет их. Но никто, в том числе и кучер, не знает, куда они направятся. Ему сообщат о месте назначения, когда карета тронется в путь. Сначала мы отправим в Бат Софию, а потом сядем в экипаж сами.
Кэтрин взглянула на Люсьена влажными от слез глазами, как будто умоляла его спасти дочь. Ее жизнь и безопасность Кэтрин находились в его руках, и он понимал, какая ответственность ложится на его плечи. Не сдержав эмоций, Люсьен обнял Кэтрин и прижал к своей груди.
– Все будет хорошо, Кейт, – пробормотал он, стараясь усыпить ее страхи. Но даже сквозь несколько слоев ткани тело Кэтрин жгло его, воспламеняя страсть. Люсьен сделал шаг назад. – Я жду тебя внизу.
– Хочешь я возьму в дорогу шахматы? – спросила Кэтрин с озорной улыбкой.
Стараясь отвести глаза от ее соблазнительных губ, Люсьен встретился с ней взглядом.
– В таком случае обещай, что не обидишься, если я выиграю.
Дыхание Кэтрин участилось, и она вдруг покраснела. Но стараясь не выдать своего смущения, она игриво хлопнула Люсьена по руке.
– Неужели ты надеешься выиграть? Это даже смешно!
Ее глаза светились весельем. Люсьену показалось, что в них он увидел тайное обещание. Однако Кэтрин быстро встала и направилась к двери.
– Я скоро вернусь, и мы отправимся в путь, – бросила она на ходу.
Сидя напротив Кэтрин в экипаже, мчавшемся в сторону Лондона, Люсьен исподволь наблюдал за ней. Она открыла обитую внутри бархатом коробку и достала шахматы, а затем, разложив доску, стала расставлять фигуры. Экипаж дернулся на ухабе, и несколько фигур упали на пол. Наклонившись, Кэтрин подняла их, и Люсьен залюбовался ее грацией. Кровь прилила к его лицу, он проклинал пелерину, скрывавшую изящные формы Кэтрин. Как ему хотелось в эту минуту полюбоваться мягкой линией ее груди, а еще больше – потрогать ее! У него зачесались ладони, и Люсьен заставил себя отвлечься от грешных мыслей. Скрестив ноги, он стал смотреть в окно на проплывавшие мимо пейзажи.
«Может ли человек заболеть от неутоленного желания?» – спрашивал Роксбери себя.
– Белые или черные? – спросила Кэтрин, и ее голос вывел его из задумчивости.
Люсьен бросил взгляд на шахматную доску, лежавшую на ее чуть подрагивавших коленях. Выбор был очевиден.
– Леди должна начинать партию и делать первый ход, поэтому я выбираю черные.
