— Какое тихое это место ночью, Сим, — сказал Айзек, непроизвольно понизив голос до шепота. — Я понятия не имел…
Фонарь с грохотом выпал из пальцев Симпсона — эти пальцы, дрожащие, судорожно схватили руку брата и стиснули ее стальной хваткой.
— Господи, Айзек, что это? Что там такое?! — задохнулся он.
Айзек взглянул туда и понял, что дрожит. Прямо перед ним из темноты явилось нечто, казавшееся шарами яркого зеленого огня — нет, алого, желтого, разноцветного огня, горящего, сверкающего и… глядящего на него. Целую секунду он, как и Симпсон, стоял, будто связанный по рукам и ногам, а потом с криком: «Ружье, ружье!» — развернулся и бросился к дому, а за ним мчался его брат. Но когда они выбежали назад, сжимая в руках ружья, глаза исчезли. И из ближайшего леса в глубокой ночной тишине вдруг послышался странный крик — такого они еще никогда не слышали. Долгий, плачущий, словно вопль беспредельного отчаяния.
Братья, тяжело дыша, вернулись в дом и заперли дверь. После они стояли в гостиной, глядя друг на друга — по лицу каждого градом катился пот, и, взглянув раз, отвели глаза. Повинуясь единому порыву, оба налили себе по стакану горячительного и опрокинули его одним духом.
— Айзек, — сказал Симпсон. — Там что-то есть!
Айзек отложил ружье, отряхнулся и попытался рассмеяться.
— Вздор! — сказал он. — Мы — парочка придурков, Симпсон. Это все оттого, что мы впервые здесь ночью и не забыли рассказ стряпчего — вот потому-то все так и странно. Мы видели лису, только и всего.
— У лисы не бывает таких больших глаз, — сказал Симпсон. — И что ты скажешь насчет крика? Ты наверняка ни разу не слышал такого, Айзек, никогда! И я тоже!
— Значит, это сова, — сказал Айзек.
— Не путай меня совами! — ответил Симпсон. — Нет, ни собаки, ни лисы, ни что-либо еще не издает таких звуков по ночам! Айзек, там что-то есть!
— О, да и черт с ним! — сказал Айзек. — Иначе я начну думать, что ты такой же пугливый, как тот стряпчий. Пойдем-ка спать.
И они отправились спать, и, пока они спали, ничего не произошло. Но рано поутру Айзека разбудили громкий стук в дверь и голос экономки, взволнованный и перепуганный.
— Мистер Айзек, сэр, мистер Айзек! Да когда ж вы проснетесь наконец, сэр!
— Что стряслось? — рявкнул Айзек. — Пожар, что ли?
— Новая собака, сэр, которую Триппетт купил намедни, — о, скорее бы вы спустились, сэр! Нам так страшно!
Айзек спрыгнул с постели, накинул впопыхах одежду и выбежал из комнаты. На лестнице он столкнулся с Симпсоном, тоже одетым кое-как — и очень бледным.
— Я слышал, — сказал он. — Пошли!
Они сбежали вниз по лестнице и через кухню вышли на задний двор. Там сгрудились перепуганные люди — пастух, Триппетт, парочка деревенских парней, экономка и служанка. И возле их ног лежала несчастная маленькая колли — мертвая. Одного взгляда хватило, чтобы понять: ей полностью разорвали горло.
После, зайдя в дом, братья обменялись долгим молчаливым взглядом. Побледневшие, с безумными глазами, они едва сдерживали дрожь в руках. Симпсон заговорил первым — слабым, неуверенным голосом.
— Там что-то есть, Айзек, — тихо сказал он. — Там. Что-то. Есть!
Айзек стиснул зубы и крепко переплел пальцы.
— Я разберусь с этим, Симпсон, — сказал он. — Разберусь!
— Ага, но что это?
— Погоди, — ответил Айзек.
Затем начали происходить те же события, что ознаменовали быстрый отъезд их предшественников. Лошади в конюшнях перепугались; скотину нашли сбившейся в кучу и тяжело дышащей в углу хлева, а овцы разбежались с пастбища по окрестным лесам и тропинкам. И оба брата смотрели и смотрели — но ничего не видели, даже огненных глаз. До этих событий ни Айзек, ни Симпсон понятия не имели, каково это — соприкасаться с чем-то за пределами обычного, материального мира. Родом из оборотистой семьи, которая работала и зарабатывала крестьянским трудом многие годы, они только и делали, что улаживали дела, ловко торговали и спали так же хорошо, как и ели. Нормальные люди: не слишком отягощены воображением, да и нервы их никогда не беспокоили. Но с того момента, как они поселились в «Высоких Вязах», все начало меняться. Постоянно перепуганные по ночам лошади и коровы, и причину страха невозможно было определить; вечное беспокойство, потому что никто не знал, что может случиться в любую минуту, — все это вместе с бессонницей, подорванным здоровьем и расстроенным аппетитом. Симпсон не выдержал первым; он был куда восприимчивее к вещам подобного рода и не такой стойкий, возможно. Айзек это заметил и только сильнее разозлился на эту тайну, тем более что у него не получалось справиться с ней.
