Снадобье викингов - страница 25

Когда, через несколько месяцев Антон Алексеевич пригласил меня посмотреть Никиту и мы пришли к нему домой, в ответ на наш стук раздался звонкий собачий лай. Открыв дверь, мы увидели в прихожей мальчика с веселыми озорными глазами, который держал за ошейник лохматого коричневого пса — того самого Шарика, который доставил нам столько хлопот. Во время нашего разговора с родителями Никиты новый член семьи лежал в углу и, положив крупную голову на лапы, внимательно следил за нами своими умными глазами, слегка помахивая хвостом, как будто понимая, что речь идет именно о нем.

— Ну, а все-таки, Антон Алексеевич, — спрашивает Николай Петрович, — как вы тогда смогли узнать, что причиной болезни была собака? Это больше всего нас тогда удивило.

— Расскажите, пожалуйста, — говорит Ольга Александровна, присоединяясь к просьбе мужа. — Ведь если бы вы не установили это каким-то таинственным способом, кто знает, что было бы с нашим Никиткой.

— Да ничего тут таинственного и нет. Взвешивая все данные о состоянии здоровья мальчика, я пришел к выводу, что мы имеем дело с психической травмой, что Никита чем-то угнетен. Если бы вы нам или другим врачам рассказали, что произошло с вашим сыном, то поставить правильный диагноз не представляло бы трудности.

— Вы нас простите, но мы как-то не придали этому значения.

— К сожалению, мелочи, на которые люди не всегда обращают внимание, в медицине нередко играют большую роль, — продолжал Константинов. — И я тогда решил во что бы то ни стало поговорить с вашим сыном. Так как он не разговаривал со мной, ответы на заданные вопросы я получил от него не прямо, а опосредованно.

— Не совсем понятно, как это опосредованно, — спросил Николай Петрович. — Вы что же, его мысли читали?

— Почти что так!

— Ну и чудеса!

— Да что вы, никаких в общем-то чудес и не было. Известно ли вам, что наше сердце откликается на все события в нашей жизни?

— Ну, как не известно: стоит только поспорить с кем-нибудь, так потом за сердце держишься. Покуришь или выпьешь даже чаю больше, чем обычно, — тот же результат. Но мне кажется, вы тогда сами-то Никиту и не слушали. Это делал до вас врач-педиатр.

— А ведь для того, чтобы установить, как бьется сердце, достаточно прижать пальцем одну из артерий. Древние врачи, например, в Китае, различали десятки видов пульса, малейшие отклонения от нормального биения сердца фиксировались ими на ощупь.

— Ну и что же? — теперь уже спросила мать Никиты.

— Определяя обычный характер биения пульса по частоте, полноте наполнения и твердости, я начал задавать вашему сыну разные вопросы. О чем только я его тогда ни спрашивал — пульс оставался прежним. Изменения ритма были отмечены мной лишь тогда, когда речь зашла о собаке. Потом же нетрудно было установить и то, как ее зовут, к тому же Шарик — довольно распространенная кличка. Внимательно ознакомившись с вашей квартирой, я решил, что вы никогда раньше не держали собаку, да и изменения пульса отмечались у Никиты только тогда, когда я говорил об уличной собаке. Ну, а остальное вам известно.

В тот год мы вместе с семьей Константиновых отдыхали на охотничьей базе у озера Миассовое. Надо сказать, что отдых удался на славу: стояли теплые солнечные дни, мы много купались, катались на лодке, ходили за грибами и ягодами, участвовали в увлекательнейших походах по живописным местам нашей «уральской Швейцарии». Еще более радостными и счастливыми были наши дети, когда по вечерам, вооружившись карманным электрическим фонарем и импровизированной острогой (вилка, прикрученная проволокой к длинной палке), в сумерках успевали наловить по ведру, а то и больше крупных раков, в изобилии водившихся в озере.

Отдыхающих в охотничьем хозяйстве было немного, и они нередко приходили к нашим фанерным домикам послушать песни, которые под собственный аккомпанемент гитары исполнял Антон Алексеевич. Особенно большим успехом пользовались старинные русские романсы, и Константинов радовался, когда присутствующие подпевали ему. В такие минуты он буквально преображался, откладывал гитару в сторону и, дирижируя, пытался объединить в хоровое звучание робкие голоса поющих. После таких концертов обычно долго не расходились, рассказывали разные интересные истории или молча смотрели в пламя костра.