— Пленный дал мне указание на то, где я могу найти их связного…
Видя недоумение на лицах окружающих, поправляюсь:
— …человека, который передаст Молчащим мои слова.
— Так! — встает с места брат Рон. — Ваше преподобие, — обращается он к отцу Варшани, — я бы не стал обсуждать этот вопрос сейчас. Лучше…
— Согласен! — поднимает раскрытую ладонь тот. — Милорд, вы уж сами определитесь, кто будет занят решением этой конкретной проблемы, хорошо?
— Не вопрос, святой отец! Вы совершенно правы. Два-три человека решат такую задачу эффективнее, нежели десяток.
Еще минут двадцать отвечаю на всевозможные вопросы окружающих. Приятно удивлен, ибо вопросы оказались весьма грамотными и по делу. Да-а-а… хитропоп явно привез с собою лучших специалистов. Их интересуют даже интонации в голосе пленного.
Топот ног — на башню приволокли бочонок.
Отгоняю всех в сторону и велю поставить его в угол. Надев на руки перчатки Мирны, сворачиваю с бочонка крышку. Рунный тест… опаньки! А цвет-то знакомый! Меня здесь такою пищей уже угощали…
Внимательно разглядываю содержимое… темно-коричневая вязкая масса с характерным лакричным запахом…
Опиум!
Точно, я же его еще там, у себя, видел…
— И откуда тут взялось такое количество этой дряни? — сержант Шадрин озадаченно почесал в затылке.
Ему никто не ответил — бойцы молча рассматривали помещение, сплошь заставленное пятилитровыми пластиковыми флягами. Одна из них сейчас лежала на полу, около ног сержанта, и из ее распоротого бока медленно вытекало тягучее маслянистое вещество с характерным запахом.
— Да тут его тонны две! — присвистнул Володька Кикоть, осветив фонарем дальние углы. — Нефигово местные «духи» затарились!
Скрипя подошвами ботинок по песку, вошел старший лейтенант.
— Ну, что здесь у вас интересного? — оглядев бойцов, спросил он.
— Хреновое дело, товарищ старший лейтенант. Полная пещера наркоты, — ответил Шадрин.
— Точно?
Вместо ответа сержант толкнул ботинком разбитый бочонок. Голованов присел и посветил себе фонарем.
— Опиум?
— Он самый, товарищ старший лейтенант.
— И сколько ж его здесь?
— В каждом таком бочонке — не менее пяти килограмм. А бочонков этих тут, — Шадрин показал рукой в глубь пещеры, — не менее нескольких сотен. Вот и посчитайте.
Командир сплюнул на пол и выматерился. Да и было с чего. Мы все прекрасно понимали, что такие места «духи» охраняют как зеницу ока. А значит, где-то совсем рядом должно сидеть не менее двух-трех десятков вооруженных басмачей. А нас всех и на отделение не набиралось. Наверняка «духи» уже слышали стрельбу и успели об этом дать знать своему командованию. Так что и помощь к ним подоспеет достаточно быстро, это и к бабке не ходи. Бросить склад на произвол судьбы и в темпе сделать отсюда ноги — затея не самая лучшая, нас просто перещелкают по дороге. Склад здоровенный, и быстро его с этого места не вывезти — накроют в пути с воздуха, караван-то будет немаленький! Стало быть, тем, кто про него что-то знает, уйти просто так не дадут — слишком велик риск того, что по нашим данным сюда нагрянет парочка рот из ДШБ. У этих ребят с юмором фигово, и полученные приказы они обычно исполняют буквально. Скажут им: «Сровнять с землей эту горку» — и сровняют. Вместе со всеми, кто под руку попался…
— Сидорчук!
— Я, товарищ старший лейтенант!
— Радио в штаб! Открытым текстом! Доложишь всю обстановку и потребуешь подкрепления.
— А что не кодом, товарищ старший лейтенант? Нагорит же нам опосля!
— Нагореть, Сидорчук, может только живому. Мертвому строгач до фонаря. Зато, если открытым текстом передашь, нас не только в штабе услышат. И потом уже очень трудно будет придумать такую отмазку, что наша радиограмма не прошла. «Духи» и так про все уже знают. А чем больше наших ребят тебя услышат, тем выше шанс, что хоть кто-нибудь сюда да припрется. Шадрин, собери всю взрывчатку, заминируй эту проклятую яму так, чтоб здесь все завалило — к чертям собачьим! Остальным наверх, занять оборону, времени у нас мало.
Мы все очень хорошо понимали Голованова. Шансов уйти отсюда живыми было не то чтобы мало — совсем не оставалось. То, что лежало в пещере, по самым приблизительным прикидкам, стоило чертову уйму денег. Ясно было и ежу, что за просто так никто такую уймищу бабла нам не отдаст. Для командира «духов», провалившего задачу по транспортировке этой дряни, проще было бы в таком случае застрелиться самому. Поэтому жалеть своих солдат он не станет. А про нас — и говорить нечего.
