— А что — такая существует?
— Когда закажет, тогда и узнает.
Он снова замолкает и поднимает на меня взгляд.
— Ты доволен? Я ответил на все твои вопросы?
— Ну, в общем-то, на все.
— Я хотел бы уйти.
Так. Клиент выложил все, что мог. Спрашивать его дальше? Не факт, что я услышу правдивые ответы. Он может и не врать, просто будет говорить не всю правду. И тогда я рискую попасть впросак с этими сведениями. Поднимаюсь на ноги, в коленках аж закололо. Подхожу к монахам и забираю у них срезанный с шеи пленника мешочек. Возвращаюсь назад и клинком разрезаю веревки на его руках. Бросаю мешочек рядом.
— Ты исполнил свое обещание, я исполняю свое.
Поворачиваюсь и отхожу назад. Присаживаюсь на лавочку рядом с Роном и Лексли и смотрю на пленника. Некоторое время он сидит неподвижно. Потом протягивает руку и поднимает с земли мешочек. Открывает его и вытряхивает на ладонь кольцо. Поворачивается в мою сторону. Несколько секунд сидит неподвижно, потом резко сжимает кулак. Тело его выгибается дугой, и он падает навзничь. Некоторое время еще бьется в судорогах и, наконец, затихает.
— М-да… — говорит брат Рон. — Надеюсь, оно того стоило?
— Да, — киваю я, — искусству ведения разведдопроса я мог бы поучить и его учителей.
— Но я не слышал, чтобы ты что-то спрашивал у него впрямую.
— Он тоже. Оттого и был так откровенен.
Потрошение второго пленника, ввиду его абсолютной бесчувственности, отложили на потом. Оставив команду спецов разгадывать загадки странного механизма, топаю назад в башню. Рон, назначив вместо себя заместителя, идет со мной. Кот сворачивает куда-то в сторону, пообещав нас догнать в самое ближайшее время.
По пути наверх я, поразмыслив, тоже отклоняюсь от маршрута, чтобы проведать Мирну. Надо ли говорить о том, что уйти от нее немедленно не получилось? И ведь так всегда… Кажется, я часами готов сидеть с нею рядом, слушать негромкий мелодичный голос и смотреть в ее глаза. Просто наваждение какое-то! И как могло так выйти, что никто раньше не рассмотрел эту красоту? Вот и тону я каждый вечер в бездонных озерах ее серых глаз…
Забегаю наверх и вижу — все в сборе.
Даже брат Манрике пришел, надо полагать — просто не выдержал. Да и то сказать — монах геройский, я бы столько в этом подземелье не просидел…
Отец Варшани неодобрительно на меня зыркает.
Чегой-то он вдруг?
Не иначе — Рон настучал про мое обещание пленному.
Так оно и оказалось — начиная совещание, хитропоп проехался вскользь по некоторым… э-э-э… лицам, дающим необдуманные и непоследовательные обещания врагу. Ага, это уже в мой огород камешек!
Ну, что ж, святой отец, ловите обратный мяч!
— Как я понимаю, отец Варшани, этот кирпич — в мой адрес?
— Ну, сын мой, если тебе угодно это признать самому…
— Нет, святой отец! Неугодно! И, дабы и впредь все такие непонятки снять, вопрос уже от меня. Кто-нибудь слышал, что я советовал пленному покончить с собой?
Молчание. Рон, в ответ на вопросительный взгляд хитропопа, только пожимает плечами. Мол, о таком не слышал и не видел.
— Никто не слышал? Странно, но почему-то я именно так и думал. Так вот, господа хорошие, хочу сразу внести ясность! Если мы начнем играть по всем правилам, которые нам навязывает противная сторона, то только укрепим их ряды! Мы можем быть хитрыми, умными, да и много еще какими можем стать. Вот только врать в глаза никому не следует! Не в смысле военной хитрости говорю — тут проблема в другом. Я! — стучу себя кулаком в грудь. — Я лично! Дал слово Серого рыцаря! В том, что отпущу пленного после разговора. Отпущу! Я ему сказал: «Хочешь — живи, нет — можешь умереть так, как и положено любому из вас». И что я ему при этом пообещал?
— Ты отдал ему кольцо! — переходит в контратаку хитропоп. — Но ведь знал же — это оружие! Можно было бы предположить, что совершит после этого твой пленник!
— Это со связанными-то ногами? За полчаса до этого он был свободен, вооружен и то ничего сделать не сумел.
— Но он умер!
— Предыдущий наш пленник — тоже. Кого будем в этом винить? Покончить жизнь самоубийством у него, кстати говоря, не вышло.
Поп осекается. Такого поворота событий он не ожидал. Сбоку от меня довольно хмыкает Лексли.
