— Ну а ты-то чего молчишь? — спрашиваю его.
— А я просто смотрю. Мне интересно, сколь велика его преданность Ордену. В твоих рассуждениях есть здравое зерно. Но поскольку это первый из Молчащих братьев, с которым хоть кому-то удалось пообщатся, я обожду пока делать какие-либо прогнозы.
Посмотрев на отошедшего в сторону монаха, он спрашивает меня:
— Флягу свою он тебе сам предложил?
— Да. Я только сказал ему, что пить хочется.
— Эти ребята никогда и ни с кем не делятся своей едой и питьем.
— Это еще почему?
— Устав их Ордена прямо запрещает преломлять хлеб и делить воду с тем, кто не является членом Ордена.
— Это что же за Орден такой суровый? Это нельзя, то нельзя…
— Орден Стражей Спокойствия. Про них вообще мало чего известно. Почти как Молчащие братья — только внутри церкви. Я так и вижу-то их в первый раз. Они вообще мало появляются на людях. А про их монастырь ходят всяческие легенды. Никто даже не знает, где он находится. А гости никогда не переступают его порога.
— Как раз в этом-то ничего удивительного нет. Какова болезнь — таково и лекарство. И в моем мире так же поступали. И не раз.
— Ну… может быть. А вот то, что он тебе свое питье дал, — весьма интересно! Что он тебе при этом сказал?
— Да ничего особенного. Поблагодарил за помощь внизу.
— Мне, однако, он ничего подобного не сказал, — язвительно замечает Лексли. — А ведь я тоже там был.
— Но флягу-то он дал и тебе!
— Пожалуй…
Рон возвращается и присаживается рядом с нами.
— Ну как там наш пойманный? Добралась до него тень?
Монах кивает:
— Да.
— Ну, что, пойдем, поговорим с ним?
Мы встаем и дружно топаем к пленнику.
Он выглядит постаревшим и осунувшимся, судя по всему, мысли его одолевают достаточно тяжкие.
— Ну, что — решил?
Клиент кивает. Рон делает знак, и у него изо рта вытаскивают деревяшку. Стрелок сплевывает на песок и прокашливается, прочищая горло.
— Что бы ты ни надумал, — предупреждаю я его, — помни: умереть мгновенно ты можешь только от моего клинка. Возможно, ты рискнешь измыслить что-нибудь и вовсе хитроумное, но на выполнение любого твоего замысла все равно уйдет какое-то время. А мне достаточно будет произнести несколько слов. И все — ты мой раб. При жизни и после смерти. Понял меня?
Он кивает.
— Понял, — говорит он хриплым голосом.
— Хочешь воды?
— Хочу.
Лексли делает знак, и кто-то из солдат подносит к его рту кружку с водой. Он выпивает воду несколькими крупными глотками. Солдат убирает кружку и отходит в сторону.
— Я не спрашиваю твоего имени. Но как высоко ты стоишь в иерархии Ордена?
— Я Наблюдающий.
Краем глаза я вижу кивок брата Рона. Значит, ранг пленника достаточно высок.
— Ну, что ж, значит, разговор с тобой будет интересным.
— Пусть отойдут все остальные. Я не буду при них говорить.
Рон поворачивается и отходит в сторону. За ним это делают все монахи и Лексли. Отойдя метров на пятнадцать, они присаживаются, не сводя с нас внимательных глаз.
— Расскажи мне о вас, — спрашиваю у стрелка. — Чего вы хотите достичь в этом мире?
Его глаза слегка оживляются. Судя по всему, не этого вопроса он ждал.
— Мы были первыми в этом мире, кто пришел к пониманию его сущности. Все прочие верования возникли уже позже.
— Иными словами — вы единственные, кто познал истину?
— Да! — с некоторым вызовом отвечает мой оппонент.
— Ну, тебе виднее, — отвечаю я. — В конечном итоге я всего лишь прохожий в этом мире. И не собираюсь вникать в то, кто из вас прав, а кто нет. У меня и своих дел хватает, знаешь ли…
Оппонент снова кивает. Судя по всему, моя репутация на всю голову отмороженного и беспринципного негодяя пока что находит подтверждение в его глазах.
— Мы единственные, кто правильно понимает свое место в этом мире.
— И каково же оно?
— Предназначение человека — служить высшему существу. Ведь и ты являешься его слугой, хотя и понимаешь это по-своему.
— Интересно! С чего это ты взял?
— Ты можешь убить не только тело человека, но и его душу. Никто из нас так не может, а значит, тебе доступен более высокий уровень мастерства, чем нам. Но ты — один. А нас много.
— Ты говоришь — служение… А в чем оно состоит?
— Не будешь же ты спорить, что еще никто из людей, живущих под этим небом, не сумел избежать смерти?
