— Конечно, если, по-вашему, это важно. Я прошу простить меня за небрежность. Чем я еще могу помочь вам?
Вимси задал еще несколько вопросов, которые касались того, что уже успел разузнать Бантер, а потом распрощался. Мисс Мерчисон по-прежнему стучала на машинке в приемной. Когда он проходил мимо, она даже не подняла головы.
— Интересно, — размышлял вслух Вимси, шагая по Бедфорд-роу, — просто чудеса какие-то, до чего все в этом деле услужливы и готовы помочь. Они радостно готовы ответить на вопросы, которых никто не имеет права им задавать, и пускаются в объяснения, необходимость в которых совершенно отсутствует. И всем им, похоже, скрывать нечего. Просто поразительно! Может, этот тип действительно покончил с собой? Надеюсь, что это так. Хотел бы я допросить его самого! Уж я бы его вывернул наизнанку, чтоб его разорвало! У меня уже не меньше пятнадцати его характеристик… И все разные. Нет, он не джентльмен — нельзя совершать самоубийство, не оставив предсмертной записки, нельзя доставлять людям столько хлопот. Когда я пущу пулю себе в лоб…
Тут он резко остановился.
— Надеюсь, до этого не дойдет, — сказал он. — Маму это огорчит, да и потом, это так неэстетично. Но я начинаю ненавидеть эту работу — подводить людей под виселицу. Их друзьям это чертовски тяжело… Нет, не буду думать о виселице. От этих мыслей рехнуться можно.
Следующим утром Вимси явился в дом мистера Эркерта в девять утра, и застал этого джентльмена за завтраком.
— Я подумал, что успею вас поймать, пока вы не ушли в контору, — извиняющимся тоном проговорил его светлость. — Огромное вам спасибо, но я уже позавтракал. Нет-нет, спасибо — я никогда не пью до одиннадцати. Плохо отражается на желудке.
— Ну, я нашел те черновики, — любезно сообщил мистер Эркерт. — Можете взглянуть на них, пока я буду пить кофе. Надеюсь, вы не обидитесь, если я продолжу завтрак? Тут немного обнажаются семейные тайны, но теперь это уже дело давнего прошлого.
Он взял со столика лист машинописного текста и вручил его Вимси, который автоматически отметил, что он напечатан на машинке «Вудсток», причем в строчном «р» немного коротковата палочка, а прописное «А» чуть перекосилось.
— Мне следует сначала разъяснить вам родство между Бойсами и Эркертами, — добавил нотариус, возвращаясь за обеденный стол, — чтобы вам стало понятно завещание. Нашим общим предком был старый Джон Хаббард, весьма респектабельный банкир, живший в начале прошлого века. Он жил в Ноттингеме, а банк, как было принято в те времена, был частным и принадлежал членам одной семьи. У него было три дочери — Джейн, Мэри и Розанна. Он дал им хорошее образование, и они должны были стать довольно богатыми наследницами, но старик допустил обычные ошибки: неудачно спекулировал, слишком доверял клиентам… Старая история. Банк лопнул, а дочери остались без гроша. Старшая, Джейн, вышла замуж за человека по имени Генри Браун. Он был школьным учителем, очень бедным и до отвращения высокоморальным. У них была одна дочь, Джулия, которая затем вышла за викария, преподобного Артура Бойса, и стала матерью Филиппа Бойса. Вторая дочь, Мэри, в финансовом отношении устроилась немного лучше, хотя с точки зрения общества вышла замуж за человека, стоявшего гораздо ниже нее на социальной лестнице. Она приняла предложение некого Джозайи Эркерта, который торговал кружевами. Это было настоящим ударом для ее родителей, но предки Джозайи считались людьми достаточно респектабельными, да и сам он оказался человеком вполне достойным, так что они постарались смириться с этим браком. У Мэри был сын, Чарльз Эркерт, которому удалось подняться по социальной лестнице. Он не захотел торговать галантереей и поступил на службу в нотариальную контору, преуспел и в конце концов стал партнером в фирме. Он был моим отцом, и я унаследовал его дело.
Третья дочь, Розанна, была совсем из другого теста. Она была очень красива, прекрасно пела, хорошо танцевала и вообще была очень привлекательной и избалованной молодой особой. К ужасу родителей, она сбежала из дома и начала выступать на сцене. Они вычеркнули ее имя из семейной Библии. Она решила оправдать все их самые страшные опасения и стала капризной любимицей лондонского света. Под псевдонимом Креморна Гарден она одерживала один скандальный триумф за другим. И к тому же голова у нее прекрасно работала — простушкой-распустехой ее назвать никак было нельзя. Она была из тех, кто не расстается с тем, что заполучила. Она принимала все — деньги, драгоценности, меблированные апартаменты, лошадей, экипажи и все остальное, и превращала в надежные консоли.
