— Она разговаривала с вами, той ночью… когда герр Шеллинг пришел в вашу комнату. Помните?
— Нет, не помню… я ничего не слышала.
Либерман положил пальцы на виски Амелии Лидгейт и начал давить.
— Вы чувствуете давление. Оно растет, и чем больше оно становится, тем больше вы вспоминаете.
— Я не помню.
— Голос Кэтрин в вашей голове. Что она сказала?
Мисс Лидгейт вдруг вскрикнула, как будто почувствовала резкую боль.
— «Убей его!» — вот что она сказала. Она хотела, чтобы я убила его. Это ужасно, предложить такое!
Либерман ослабил давление.
— И что сделала Кэтрин?
— Она взяла ножницы и ударила его.
— А если бы Кэтрин не сделала этого, что герр Шеллинг сделал бы с вами?
— Он бы… он бы… — Голова молодой гувернантки заметалась из стороны в сторону. — Я не знаю.
— Вы знаете, Амелия. Что герр Шеллинг сделал бы с вами?
Дыхание мисс Лидгейт участилось.
— Он бы овладел… Он бы… — ее голос стал громче, — он бы изнасиловал меня.
— Это гнусное, отвратительное преступление.
— Он предал меня.
— Он предал и доверие ваших родителей. Что вы чувствуете к господину Шеллингу в настоящий момент?
— Я злюсь на него.
— Да, Амелия, это вы злитесь. Не Кэтрин. Вы.
Слеза выкатилась из уголка ее глаза, а грудь ее затряслась от рыданий.
— Это неправильно — желать кому-то смерти. Это варварство.
— Но над вами хотят надругаться. Его руки шарят по вашему телу, вы чувствуете запах его одеколона. Вспомните его жесткие усы и то, как он вас хватает, лапает, тискает…
Лицо мисс Лидгейт исказилось, а на шее появилась пульсирующая жилка.
— Я ненавижу его, ненавижу!
— Грубое, как пемза, лицо…
— Ненавижу…
— Тискает…
Вдруг правая рука молодой женщины потянулась и схватила невидимые ножницы. Полностью осознавая теперь свое желание убить, она закричала и нанесла удар. После этого мисс Лидгейт замерла. Казалось, что она окаменела с вытянутой вперед рукой. Тишину нарушало только прерывистое дыхание.
Амелия Лидгейт открыла глаза и моргнула.
Она повернулась к Либерману.
— Все хорошо, мисс Лидгейт, — мягко сказал он. — Все позади.
Она опустила правую руку и пошевелила всеми пальцами. Легкая улыбка появилась на ее измученном лице.
Комиссар сидел за своим рабочим столом, просматривая бумаги, выложенные из четырех ящиков.
— Похоже, вы не особенно продвинулись, Райнхард.
Его голос звучал угрожающе.
Райнхард многозначительно начал:
— Ну…
— И вы пренебрегли кое-какой бумажной работой, — оборвал его комиссар.
— Правда?
— Вы знаете, что это так, Райнхард.
— Этих бланков так много…
— Они все необходимы, думаю, вы понимаете это.
— Конечно, господин комиссар.
Райнхард мысленно застонал от перспективы опять продираться сквозь эту канцелярщину. Он полицейский, а не бухгалтер.
— Так не годится, Райнхард, — сурово сказал Брюгель. — Это совершенно неприемлемо.
Райнхард уже собирался сказать что-то в свое оправдание, но рука Брюгеля тяжело опустилась на стол. Сделано это было негромко, но так, что заставило замолчать загнанного в угол инспектора.
— Еще в самом начале расследования я четко объяснил вам, что считаю чрезвычайно важным, чтобы это дело было раскрыто как можно скорее.
— Да, господин комиссар.
— Я надеялся на вас.
— Да, господин комиссар.
— Но чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что ошибся в вас.
Брюгель вытянул шею и замолчал, сознательно играя на нервах Райнхарда. Потом он заговорил снова.
— От результата этого расследования многое зависит, вы даже не представляете себе, насколько много, — пробурчал комиссар и покачал головой. Брюгель сейчас походил на быка, рассерженного надоедливыми мухами. — Плохо, — пробормотал он себе под нос. — Очень плохо.
Райнхард был озадачен. Он хотел уже было спросить, что комиссар имел в виду, но вовремя понял, что в его интересах помолчать. Брюгель всегда был вспыльчивым, но сейчас он казался особенно раздраженным.
— Фройляйн Лёвенштайн! — рявкнул комиссар. — Дверь, пуля — есть какие-то результаты?
— Боюсь, что нет, господин комиссар, — смиренно ответил Райнхард.
— Но вы по-прежнему думаете, что мы имеем дело с одним из наших фокусников, я надеюсь? Отсюда ваш первоначальный интерес к Рохе и Брауну.
— Верно, герр Брюгель. Но не только у них было театральное прошлое. Граф Заборски тоже вращался в этой среде, хотя и только в качестве инвестора. Мы получили анонимное письмо с описанием его темного прошлого.
