– Я не утверждаю, что это потребуется, – сказал Аллейн, – но предположим, что вас попросят под клятвой подтвердить, что во время обеда и сцены с Пикси окно было закрыто. Вы сможете это сделать?
– Боюсь, придется, – ответила Николя. – Потому что так оно и было.
– И никаких сомнений?
– Ни малейших. Альфред скажет вам то же самое.
– Пожалуй.
– Не понимаю, к чему вы клоните, – пробормотала Николя, глядя в сад.
– Я? Ни к чему. Просто делаю свою работу.
– Да, но вы явно намекаете на воровство или – думаю, шутки тут неуместны – даже на убийство. По-вашему, смерть мистера Картелла и пропажа портсигара – они как-то связаны? Или нет?
– Не знаю. Мне известно не больше, чем вам.
– Мне кажется, – с сомнением заметила Николя, – что вы не очень-то рады увидеть меня здесь.
– Скажем так: не настолько рад, как был бы в другом месте.
– Забавно. Дело в том, что по дороге сюда я вспоминала Трой. Завтра мы должны увидеться, и я подумала, можно ли мне пригласить с собой одного молодого человека.
– Дорогая моя, она будет очень рада. Могу ли я угадать…
– Нет, – быстро перебила Николя. – Не надо ничего угадывать. Он художник.
– А-а. Мистер Эндрю Бантлинг?
– Вы, наверно, заметили краску под его ногтями?
– Заметил. И сразу вспомнил о своей жене.
– Очень мило с вашей стороны.
Аллейн вздохнул.
– Послушайте, Николя, в этом деле не должно быть ничего личного. Возможно, мне придется расследовать серьезное преступление, а вам – стать важным свидетелем. Мне жаль, что так получилось, но тут уже ничего не поделаешь. Вы согласны?
– Я должна называть вас суперинтендантом?
– Да не надо меня никак называть. Давайте просто продолжим. Я приглашу мистера Фокса, чтобы он вел протокол.
– О Господи! – Николя с минуту смотрела на Аллейна, потом кивнула: – Хорошо, как скажете. Я не буду вам помехой. Все понятно.
– Вот и замечательно.
Фокс появился в комнате.
Аллейн стал во всех подробностях расспрашивать девушку о событиях последних двадцати четырех часов, и Николя все больше чувствовала, как ее сковывает холод. Раньше ее отношения с Аллейнами казались ей чем-то само собой разумеющимся. Как это часто бывает в юности, она, сама того не сознавая, искала в дружбе с ними поддержку и опору. Оба супруга были достаточно взрослыми, чтобы внушать ей чувство уверенности, и достаточно молодыми, чтобы понимать ее проблемы. Она свободно заглядывала в их лондонский дом, когда у нее возникало такое желание, и входила в число немногих лиц, которых жена Аллейна терпела в своей студии во время работы. Что до самого Аллейна, то школьная влюбленность, от которой она довольно быстро избавилась, постепенно переросла в глубокую привязанность. Николя называла его не иначе как Le Cid[59], или просто Сид, со временем почти забыв о том, откуда появилось это прозвище.
Но сейчас перед ней сидел настоящий СИД – Супер-Интендант-Детектив, – исполнявший свой служебный долг, и, глядя на его лицо, внимательное и дружелюбное, но пугающе бесстрастное, Николя испытывала что-то похожее на панику. Мысленно она уже видела статью в газете: «Суперинтендант Аллейн допрашивает секретаршу».
– Не надо строить никаких предположений, – услышала она голос Аллейна, – просто старайтесь объективно излагать факты, и все будет в порядке. На чем мы остановились? Ах да. Вы приехали. Начали работать. Отправились на коктейль перед обедом. Там присутствовали: мистер Картелл; его сестра, мисс Констанс Картелл; его бывшая жена, так называемая леди Бантлинг; ее нынешний муж, мистер Бимбо Доддс; ее сын от первого брака, мистер Эндрю Бантлинг; приемная племянница мисс Картелл или что-то вроде этого – мисс Мэри Моппет, или как ее там?
– Ралстон, кажется.
– Ну да. А также приятель Моппет, мистер Леонард Лейсс. И конечно, мистер Пириод. Компания довольно пикантная: дама с двумя мужьями, молодой человек с двумя отчимами и брат и сестра с сомнительной племянницей. Как прошел обед?
– Не очень.
– Из-за путаницы в личных отношениях?
– Нет. Похоже, как раз на это им наплевать.
