Просматривая список, Сталин ставил рядом с фамилиями галочку и две буквы — «Ар», то есть «арестовать». Напротив фамилии Оренбурга Сталин поставил нечто вроде знака вопроса. Рядом Поскребышев написал: «Сообщено т. Абакумову». Ото означало, что трогать Оренбурга нельзя.
Вождь сохранил симпатию и к своему прежнему помощнику Льву Оахаровичу Мехлису, хотя часто бывал им недоволен.
«После войны Мехлис тяжело заболел, — вспоминал бывший главный редактор «Красной звезды» генерал-майор Давид Иосифович Ортенберг. — Ходить почти не мог, одна рука не действовала…»
В октябре 1950 года его перевели на пенсию, хотя он оставался еще членом оргбюро ЦК.
На XIX съезд партии в октябре 1952 года Мехлиса, пенсионера, уже не избрали. Понимая, что это последний в его жизни съезд, Мехлис написал Сталину письмо с просьбой разрешить ему присутствовать на съезде с правом совещательного голоса, как это записано в уставе партии. Через день Мехлису позвонили и сказали, что Сталин ответил отказом, заметил:
— Нечего устраивать на съезде лазарет.
«Через несколько дней я снова приехал к нему, — пишет Ортенберг. — В этот час принесли «Правду». В газете был опубликован новый состав ЦК партии. И вдруг мы увидели в списке челнов ЦК фамилию Мехлис! Это небывалый случай, вернее, единственный случай в жизни партии, когда неизлечимо больного, парализованного человека избрали в члены ЦК!»
Мехлис умер 13 февраля 1953 года. Сталин, которому оставалось жить три недели, распорядился похоронить его по высшему разряду — урну с его прахом замуровали в Кремлевской стене…
Такую же симпатию Сталин сохранил и к Кагановичу.
Нелепо даже полагать, что Лазарь Моисеевич Каганович мог бы выступить против вождя, пытаясь защитить советских евреев от несправедливости. До самой своей смерти он оставался преданнейшим слугой Сталина и был настолько труслив, что в жизни не посмел ему возразить, а не то что открыто восстать против его решений. Лазарь Моисеевич не заступился за родного брата. С какой стати он стал бы вступаться за весь еврейский народ?
