Хрущев сам зачитал проект постановления пленума, в котором говорилось, что «т. Маленков не обеспечивает надлежащего выполнения обязанностей Председателя Совета министров СССР, плохо организует работу Совета министров, не проявляя себя достаточно зрелым и твердым большевистским руководителем».
Маленкова убрали с поста главы правительства, перевели в заместители, дали незначительный пост министра электростанций, но оставили членом президиума ЦК. Его падение доставило удовольствие партийному аппарату: при Маленкове правительство чувствовало себя слишком уверенно и не так заискивало перед ЦК.
«Когда Маленкова сняли с поста председателя Совмина, это означало, что власть снова полностью перекочевала в ЦК КПСС, а вернее — в ее верхушку, — пишет Александр Яковлев. — Побаловались немножко в «ленинские принципы управления», и хватит. Смещение Маленкова прошло безболезненно. Мало кто сожалел. В аппарате ЦК приветствовали эту меру на том основании, что правительственные чиновники слишком задрали нос и хотели отобрать власть у цековских чиновников».
Хрущев спешил убрать с политической арены и других руководителей страны, которые ему мешали.
Никите Сергеевичу хотелось показать, что он способен заниматься внешней политикой без подсказок, самостоятельно. Но для этого следовало избавиться от Молотова, который никого не подпускал к внешней политике и спорил даже с первым секретарем ЦК КПСС, чего не позволял себе ни один министр иностранных дел.
В 1954 году члены президиума вместе отдыхали в Крыму. Каганович спросил Хрущева, как ему работается. Хрущев откровенно ответил:
— Неплохо, но вот Молотов меня не признает, поэтому у меня с ним напряженные отношения.
Хрущев натравил товарищей по президиуму на Вячеслава Михайловича — и они его дружно прорабатывали. И тот же Маленков постарался, и общими усилиями они подорвали авторитет Молотова и его надежды претендовать на первую роль в партии.
Председатель Совета министров Николай Александрович Булганин:
— Молотов — безнадежный начетчик.
Первый заместитель главы правительства Анастас Иванович Микоян:
— Молотов живет только прошлым и вдохновляется злобой, которая накопилась у него за время этой советско-югославской драки.
Секретарь ЦК КПСС Михаил Андреевич Суслов:
— Молотов неправильно, не по-ленински противопоставлял пролетарский интернационализм политике равноправия народов и сделал отсюда неправильные и вредные для нашей политики выводы.
В постановлении пленума говорилось:
«Пленум ЦК осуждает политически неправильную позицию т. Молотова по югославскому вопросу как не соответствующую интересам Советского государства и социалистического лагеря и не отвечающую принципам ленинской политики.
Позиция т. Молотова вела к закреплению ненормальных отношений с Югославией и дальнейшему отталкиванию Югославии в империалистический лагерь.
Несмотря на то что президиум ЦК в течение длительного времени терпеливо разъяснял т. Молотову ошибочность его позиции по югославскому вопросу, т. Молотов упорно продолжал отстаивать эту позицию.
Пленум ЦК считает политически ошибочным выступление на пленуме ЦК т. Молотова, который продолжает отстаивать свою неправильную линию по югославскому вопросу, считая, что с Югославией надо нормализовать отношения только по государственной линии как с буржуазным государством…»
На июльском пленуме Хрущев сделал замечание Молотову относительно поведения его жены — сказал, что недопустимо, когда она вмешивается в политические дела. Что же имелось в виду? Полина Семеновна всего лишь приняла жену американского посла Болена.
В том же году Молотову досталось за статью в журнале «Коммунист», где он написал, что в СССР построены лишь «основы социалистического общества», а не само социалистическое общество, как полагалось говорить.
Хрущев этой промашки не упустил. Критика была публичной, опасной для репутации Молотова. И ему пришлось напечатать в «Коммунисте» самоопровержение, в котором он признавал свои ошибки и каялся: «Я считаю эту формулировку теоретически ошибочной и политически вредной…»
В следующем году, за день до приезда в Москву Иосипа Броз Тито, Молотов был освобожден от должности министра иностранных дел, потому что невозможно было представить, как он станет пожимать руки руководителям югославской делегации.
