Считается, что антилопы могут дожить в естественной среде до 15 лет, но, как правило, встречаются особи не старше 6–7 лет. Чаще всего самец имеет гарем из восьми — десяти самок, которые могут жить на его территории. Эту зону самец оберегает и тщательно охраняет от пришельцев. В провинциях Буэнос-Айрес и Санта-Фе такие территории, как я замечал, не превышают 2–5 гектаров. Если же самка выйдет за пределы своего покровителя, ее без боя с соперником может забрать в свой гарем другой самец. Поединков как таковых между самцами не происходит. Все ограничивается запугиванием. Самцы только демонстрируют силу, сходятся и определенными па показывают противнику то одну сторону контрастных белых и черных участков своего наряда, то другую. Бывает, размахивают для видимости своими рогатыми головами. Однако длится это не более 5 минут. Потом более мелкий и слабый уступает, а тот, что посильнее, преследует побежденного, но тоже недалеко — метров так триста, — на этом все и кончается.
Добывают антилоп обычно с подхода. Это сложно: приходится стрелять на приличные дистанции. Нужно отличное оружие и обязательно с оптикой. Другие способы редко применяют. Кое-где пробовали использовать гончих, но без особых успехов. Дело в том, что гарна развивает сумасшедшую скорость — до 100 километров в час. Добывают ее отличные стрелки. Вот и мне эта охота нравится именно тем, что можно проявить свое искусство владеть оружием. А трофей, я тебе скажу, этот очень красивый. У меня есть пара рекордных рогов. Спустимся в долину — обязательно покажу. Таких сейчас не найдешь.
Ну, что, сеньор, пожалуй, хватит на сегодня. Давай собираться, минут через двадцать покажется солнце. А нам лучше выступать по холодку. По всему видно, что сегодня день будет жарким…
Когда разбуженный утренней прохладой ветерок, дремавший в долине, решил вновь пройтись по знакомым местам, у потухшего костра он уже не застал своего ночного знакомого с собакой.
По узкой тропинке в долину неспешно спускался маленький отряд. Впереди бежала белая собака, не упускавшая возможности исследовать кусты по обеим сторонам тропинки, за ней бодро ступал высокий и сильный молодой человек, с видом вполне счастливым, мурлыкая себе под нос модную мелодию, следом старик в^старом пончо и широкополой шляпе вел под уздцы мула, навьюченного поклажей, среди которой выделялись огромные рога оленя и свернутая шкура. По бокам грузового седла в длинных кожаных чехлах висели притороченные ружья.
На какое-то время старик остановился и окинул взглядом залитую солнцем долину. Все пространство перед путниками в ослепительных лучах солнца казалось отлитым из чистого серебра, которое уже успело подернуться в местах теней изящной паутиной. Это была часть его Аргентины — серебряной страны, он чувствовал, что является ее частицей, как и олени, кабаны, ягуары и пумы. Без них она исчезнет и растворится в небытие точно так же, как они не могут, казалось, существовать вне этих прекрасных синих гор и прозрачных долин. Сколько прожил старик на свете, а все не перестает удивляться красоте и необычности окружавшего его мира. Он давно уже не отделял себя от всего живого. При виде удирающего оленя он мог поклясться, что внутренне чувствовал, что тот испытывает в эти самые секунды. Когда замечал подкрадывающуюся к добыче пуму, представлял, как бы он сам смог проделать то же. Поэтому Соло Лобо всегда медлил со вторым выстрелом, давая шанс зверю на спасение. Ведь даже великая охотница пума не каждый раз бывает удачлива в охоте. Но при всем этом индеец не жалел зверей. Если только выстрел (обычно первый) был удачлив, он радовался, как ребенок. С азартом и маниакальной страстью истинного Одинокого Волка Соло преследовал и выслеживал трофейного оленя, но он же мог опустить свой манлихер, если видел, что зверь загнан в угол или попал в бедственное положение. Уж так был устроен Соло Лобо. Внутренне он был убежден, что только человеку присуще коварство и предательство, ни одно существо в природе на это не способно.
Старик все еще стоял и смотрел на хрустальносеребряную долину. Молодой человек повернулся и посмотрел на индейца. Тот как бы очнулся от собственных мыслей и тронул повод мула. Охотники пошли дальше по тропинке. Белая собака была уже далеко впереди.
