* * *
После обеда Мина предложила мне прогуляться в деревню, но я отказался, сославшись на усталость. Она ушла одна. Доминик продолжал работать в саду, с совершенно серьезным видом трогательным фальцетом он пел все ту же глупую песню.
Оставшись дома один, я пошел на чердак за магнитофоном. В Африке я развлекался тем, что записывал на него шум леса, песни негров, зловещий шум воды во время сезона дождей. Здесь же эти звуки казались мне мертвыми. Они потеряли свою душу.
Магнитофон был в исправности, и у меня была чистая бобина. Вооружившись дрелью, я вошел в комнату Доминика. Он продолжал работать во дворе. Я слышал, как время от времени он стучит лопатой о камень, очищая ее от корней или жирных комков земли.
Я просверлил дырку за лепным орнаментом, украшавшим потолок, просунул шнур от микрофона через отверстие и с помощью зажима прикрепил его к внутренней стороне орнамента. В каждом углу было по нише. В одну из них, за букет искусственных цветов, я положил микрофон. Не зная об этом, его невозможно было обнаружить. Кроме того, нужно было очень внимательно искать.
Поднявшись на чердак, подсоединил микрофон к магнитофону, поставил чистую бобину, включил аппарат в розетку и настроил его на запись. Затем повернул уровень записи до максимума, так как микрофон был очень удален. Я был наготове. Стоило только нажать на нужную кнопку в определенный момент, и магнитофон сделает свою работу.
Это была неоригинальная хитрость, которой часто пользуются в шпионских романах, но я имел дело не со шпионским романом. То, с чем я имел дело, было гораздо серьезнее. Или меня преследует идея-фикс, которая отравит мне все удовольствие от жизни, или я действительно поплачусь своей шкурой. В любом случае из этой ситуации нужно было выпутаться, и не имело значения, каким способом.
Я ждал вечера.
Чтобы увидеть… Да, ПРОСТО ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ УВИДЕТЬ ЕЕ РЕАКЦИЮ, я предложил Мине пойти в мою комнату или в ее. На самом деле у меня не было ни малейшего желания заниматься, любовью. Она отказалась, просто указав пальцем на третью комнату. Затем, как и накануне, закрылась у себя.
Я не раздевался. Потушив свет, усевшись в кресло возле двери, сунул сигарету в рот, но не зажег ее и, стараясь унять вновь охватившую меня дрожь, стал жевать крошки табака.
Если Мина сказала правду, то у нее не было никаких причин идти к сыну в эту ночь. Но даже если она соврала, то я не понимал, зачем ей нужно приходить к нему в это время, когда у нее есть тысяча возможностей поговорить с ним днем.
И, однако…
Что-то смутно говорило мне, что она пойдет!
Сигаретная бумага прилипла к моим губам. Я нервно соскреб ее кончиком языка. Некоторая вялость притупляла мое восприятие. Сон в этот вечер донимал меня. В полутемной комнате я видел свою кровать, и мне хотелось броситься в нее, как в воду, чтобы забыться на несколько часов.
Не знаю, сколько времени я просидел вот так в кресле, борясь со сном. Вдруг я услышал неуверенное поскрипывание. Удивительно, как скрипит прекрасно смазанная дверь ночью.
— Ну вот, — сказал я себе.
Скользящие шаги, о которых я скорее догадался, чем услышал, приближались к моей двери. Я старательно, немного громче задышал, делая вид, что сплю. Скольжение, а может это было шуршание ткани, затихло… Послышался щелчок замка, скрип дверных петель. И затем чуть уловимое — но я знал, что он раздастся — шушуканье…
Тогда я открыл заднюю дверь, выходившую прямо на чердачную лестницу, не опасаясь, что меня могут услышать из комнаты Доминика, так как она находилась в другом конце коридора. Однако, перед тем как подняться на крышу, я снял свои туфли. При бледном свете, проникавшем через форточку, я включил магнитофон.
Зеленый огонек, показывающий интенсивность звука, зажегся и начал мерцать в темноте. Это слова, которыми обменивались Мина и ее сын, заставляли дрожать зеленый огонек. Охваченный волнением, я долго смотрел на него. Иногда он останавливался, затем снова начинал мерцать, снова останавливался и снова начинал работать. От всего этого хотелось выть…
На чердаке было душно, пахло пылью и старыми вещами. Под черепицей нечем было дышать. Я возвратился в свою комнату, оставив магнитофон делать грязную работу стукача.
