Почти столь же трагичной утратой были пигменты. Семьдесят пять или даже сто золотых тенентов расплескались по стенам кабинета. Но синего пятна здесь не было – Шервуд собственноручно выкинул бутылочку «За морем». Он надеялся отыскать того человека – Ройса Мельборна – и попросить вернуть бутылочку. Если у Мельборна есть мозги, он скажет, что ничего об этом не знает, но головорезы редко понимали ценность красок. Одна та бутылочка стоила больше, чем двенадцать мольбертов и все краски, разбрызганные по стенам.
Шервуд чувствовал, как собирается буря, глядя на свои кисти, тоже изуродованные. Каждая была сломана пополам, некоторые лишились щетины или были раздавлены с такой силой, что треснула обойма. Картина не пострадала, но какой в том прок, если теперь он никогда ее не закончит?
– Что случилось?
Обернувшись, Шервуд увидел в дверном проеме леди Далгат.
Сколько я здесь простоял?
Он не мог говорить и лишь указал на катастрофу, качая головой.
– Кто это сделал? – Ее голос стал громче, в нем прозвучала тревога. – Вы видели? Вы находились здесь?
Шервуд продолжал качать головой. К глазам подступили слезы, он боялся, что заплачет. Кровь прилила к лицу, зрение помутилось. Он быстро моргнул, пытаясь успокоиться.
– Эй! Стивен! – крикнула леди Далгат, выглянув в коридор. – Беги за шерифом. Потом скажи всем в замке собраться в Большом зале. Ты меня понял? Всем и каждому! – Ее голос был сердитым, яростным.
Шервуд взял латунный подсвечник и наклонился, чтобы собрать хоть немного пигмента.
– Я не понимаю, зачем кому-то понадобилось это делать. – Его голос дрожал, язык заплетался. Ему было безразлично. – Я бы понял кражу, но… я хочу сказать, это стоит много денег. Зачем уничтожать? Чем я это заслужил?
– Я все восстановлю, – произнесла леди Далгат.
– Вы не сможете. Время, деньги – это…
Он не знал, какова цена. Думать о масштабах потери все равно что спрашивать, как далеко до небес.
– Не имеет значения. Вы мой гость, и я считаю это своей оплошностью. Я за нее отвечаю, и я все исправлю. – Леди Далгат шагнула вперед, и под ее туфлей хрустнуло стекло. Она замерла и в ужасе огляделась. – Картина, она… – Графиня увидела прикрытый холст возле ножки стола, и ее плечи расслабились. – Они ее не тронули?
– Картины здесь не было. Прошлым вечером я забрал ее к себе в комнату.
Она ободряюще улыбнулась:
– Это уже что-то, верно?
– Да… это что-то.
Леди Далгат не отрывала взгляда от картины. Шервуд не мог помешать ей смотреть. Оставалось лишь поднять ткань. Он был уверен, что она так и поступит, но через мгновение в кабинет вошли шериф Нокс и мажордом Уэллс.
– Я хочу знать, кто это сделал, – заявила леди Далгат.
Нокс задумчиво огляделся и наконец сосредоточился на двери.
– Это может оказаться нелегко.
– Почему?
– Нет запора. Сюда мог войти кто угодно.
– Значит, это мог быть кто угодно из замка, – добавил Уэллс.
– Не только из замка, – заметил Нокс. – Вообще кто угодно мог явиться сюда прошлой ночью. Я убрал Трома и Фревина с ворот, чтобы охранять вашу спальню. На стене не хватает людей. Вы должны позволить мне нанять новых стражников. Хватит прятать голову в песок. Ваша жизнь в опасности.
– Тот, кто сделал это, не пытался меня убить.
– Но кто-то пытается.
– Далгату не нужна постоянная армия. Это замкнутое сообщество, и я не позволю вам – и кому-либо еще – уничтожить его.
– Я всего лишь прошу несколько стражников, чтобы защитить вас!
– Мне не нужна защита. Мне необходимо знать, кто это сделал. Выясните. Давайте! – Она повернулась к мажордому. – Я приказала слугам собраться. Проследите за тем, чтобы пришли… все. У меня к ним небольшой разговор. Хочу, чтобы этот вопрос был решен, и решен сегодня.
– Как пожелаете, миледи.
Когда они ушли, леди Далгат закрыла дверь и приблизилась к Шервуду, который по-прежнему собирал пигменты. Она взяла с полки пустую декоративную кружку и принялась помогать ему.
– Мне очень жаль, что это случилось, Шервуд.
Он замер и поднял голову:
– Вы знаете мое имя?
– Конечно, знаю.
– Вы никогда прежде не произносили его.
Леди Далгат пожала плечами:
– Это имеет значение?
– Для меня – да.
Она с любопытством посмотрела на него, нахмурив лоб, сведя изящные брови. Шервуд снова увидел мир в ее глазах, картинку за окном, призрачную тень, словно сквозь заиндевевшее стекло.
