— Вовсе нет, — ответил он, но едва заметный изгиб губ выдал ложь. — Я просто интересуюсь: император или тетрарх?
— Почему бы не примарх? — отозвался Феррус, поднимая наконец на Фулгрима задумчивый взгляд холодных глаз, напоминавших кремень или огненно-ледяной обсидиан. — Ведь мы примархи, разве нет?
Феррус сделал ход, хитроумно выведя во фланг своего последнего экклезиарха. Он подался назад, сложив руки на груди, и принял довольный вид.
Фулгрим засмеялся с искренним, теплым дружелюбием, которое так редко испытывал вне общества своего брата.
— Тебе следует получше скрывать свои намерения, Феррус.
— Правда? — Намек на улыбку появился было на лице Ферруса, но быстро уступил место прежним суровым линиям. — Кто носит маску лучше, чем Горгон, брат? — поинтересовался он. — Просвети меня.
— И кто кого теперь пытается отвлечь?
Феррус не ответил, просто указав на доску рукой в латных перчатках.
Фулгрим слегка помрачнел, обратив на них внимание, но быстро пришел в себя. «Кто надевает броню для мирной стратегической игры?», — подумал он, но невысказанные слова были полны такого гнева, что окружающие тени будто начали испуганно отдаляться. И латные перчатки? Какое дилетантство.
— Неужели тебя не сердит, — произнес он вслух, обращаясь к Феррусу, — это прозвище? Горгон. Уродливое создание, монстр из греканских мифов, столь отвратительный, что один взгляд на него превращал людей в камень.
Феррус коротко рассмеялся.
— Я считаю его комплиментом. К тому же я действительно уродлив.
Они вместе посмеялись его самокритичному ответу. Такова была крепость их братских уз: только в присутствии Фулгрима Феррус мог сказать подобное, мог вести себя так непринужденно.
Тем не менее Феррус счел необходимым обосновать ответ. Этого требовала его натура.
— Мои враги каменели от страха при одном лишь моем взгляде, — сказал он, вздохнув. — Если б только все битвы было так легко выиграть.
— Да… — задумчиво отозвался Фулгрим, почти забыв про доску. — Если бы.
Он опять подался вперед, собираясь отпить из кубка, но к своему неудовольствию заметил, что тот уже пуст.
— Мы с тобой друзья, да? — спросил он.
Вопрос Фулгрима заставил Ферруса скептически нахмуриться:
— Разве я не выковал для тебя меч, брат?
— То есть дружба заключается в выковывании мечей?
— Не могу представить себе большего знака доверия, — ответил Феррус с честностью столь простой, что Фулгриму было тяжело ее видеть. — Мы воины, а потому должны быть уверены в оружии, с которым идем в бой. Я бы не взял клинок, на который всецело полагаюсь, от кого попало.
— И ты доверял мне?
Феррус озадаченно нахмурился:
— Доверял?
— Доверяешь. Ты мне доверяешь.
— Ты мой брат, Фулгрим. Конечно я тебе доверяю.
— И всем остальным нашим братьям тоже?
Горгон показал свое настоящее лицо — каменное и суровое, и неожиданно столь мрачное, что свет вокруг, казалось, потускнел.
— Ты ведь знаешь, что нет.
Фулгриму вспомнилось несколько имен. Керз, Магнус, Джагатай…
— Значит, наши узы крепче прочих, — сказал он, расслабившись.
— Такие встречаются редко, как руды Медузы.
Фулгрим тепло улыбнулся, на мгновение забыв, где находится.
— Как, по-твоему, люди вроде нас смогли стать такими близкими друзьями, несмотря на всю непохожесть наших натур?
— Мы не простые смертные люди, Фулгрим.
Феррусу всегда нравилась эта мысль — идея, что он стоит выше их, что он не обычен.
Но так ли сильно отличается мой взгляд на это?
— Ты же понимаешь, о чем я.
Феррус виновато склонил голову.
— Разве наши натуры непохожи?
Ты прав, похожи. Я — хозяин своей, а ты…
— И, в конце концов, разве крепость дружбы определяется сходством? Вулкан и я — оба кузнецы, пусть наши подходы и различны. Я уважаю его мастерство, но я не предпочел бы его общество твоему.
Фулгрим опять откинулся на спинку стула, явно довольный.
— Ты благороден, Феррус. Я хочу, чтобы ты это знал.
Феррус улыбнулся, повеселев.
— А ты до сих пор медлишь с ходом, брат.
— Просто тешу твою гордость.
Фулгрим сделал свой ход, поместив гражданина на уязвимую позицию. Замысел был очевиден, Феррус разгадает его без труда. Но закрытость игры прятала вторую угрозу.
