Переход на службу к «государям всея Руси» «чужеродных элементов» имел значительные вариации. Наиболее прочными были позиции служилых князей, которые в силу своего княжеского происхождения и устоявшихся связей со служилыми людьми из своих бывших княжеств претендовали на особое отношение к себе. В реалиях конца XV в., не говоря уже о позднейших десятилетиях, сложно было представить служилых князей в качестве самостоятельной силы. Некоторые из них, чьи владения примыкали к границам Великого княжества Литовского (и до недавнего времени подчинялись его власти), играли определенную роль в пограничных конфликтах и в меру своих сил способствовали московской экспансии в западном направлении. В рамках же всего государства влияние этих лиц было не слишком большим, тем более что их число постоянно сокращалось, а подведомственная им территория уменьшалась в размерах. Реальная власть в стране была сосредоточена в Москве и определялась близостью к персоне великих князей (царей). Успешная карьера для потомков владетельных княжеских родов строилась через попадание в Боярскую думу, укрепление своего положения путем брачных и крестородственных связей с представителями устоявшихся московских аристократических фамилий.
Проникновение князей в Боярскую думу началось еще в первой половине XV в. и продолжалось в течение последующих десятилетий. Результатом стало превращение их в титулованную прослойку боярства, сохранявшую лишь память о прежнем независимом статусе. Менее значимые лица пополнили собой ряды дворовых (в некоторых случаях и городовых) детей боярских. Этот процесс был далеко не однозначен и значительно растянут во времени. Центральное правительство было заинтересовано в использовании потенциала и авторитета служилых князей в организации службы на основных направлениях военных действий: князья Суздальские, Ростовские, Ярославские и Стародубские – на казанском направлении, князья Оболенские – на крымском. Влияние этих факторов привело к возникновению феномена родовых княжеских корпораций. Позднее к ним добавились также князья Мосальские. В пользу объединения «князей» в отдельные группы говорило также сохранение ими вотчин в пределах бывших княжеств, а также действующие среди них традиции родовой общности (сложившаяся система старшинства, совместные владения – княжеские дольницы).
Постепенно родовые княжеские корпорации были удачно вписаны в действующую чиновно-иерархическую систему Государева двора. В соответствии с действующим механизмом коллективного продвижения в высшие эшелоны власти их лидеры попадали в Боярскую думу и, в свою очередь, способствовали карьерному росту остальных родственников. Сами принципы выдвижения со временем подверглись трансформации. Если в конце XV в. в их основе лежало происхождение от последних правителей того или иного великого или удельного княжества, то уже в 1540-х гг. решающее значение стало иметь близкое родство с боярскими (в широком смысле) линиями каждого из перечисленных родов.
Определенное единство существовало и у представителей удельных дворов, попадавших на великокняжескую службу, после исчезновения их княжеств. Несмотря на внесение их в отдельные списки, их связи друг с другом носили, однако, более опосредованный характер. При московском дворе им приходилось начинать свою службу с «чистого листа», так что прежние заслуги и места в иерархии оказывали уже не слишком большое влияние. В отличие от членов родовых княжеских корпораций, бывшие удельные бояре и дети боярские могли в этом отношении рассчитывать только на себя и своих родственников (покровителей) в окружении правящей династии. Прежние связи проявлялись среди них лишь как дань бывшей совместной службе и не имели решающего значения. Единственным исключением в этом ряду является судьба «вассалов» Андрея Старицкого, чей удел был реанимирован в 1541 г. К Владимиру Старицкому на службу перешли некоторые «вассалы» его отца, что объясняется формированием ранее при удельном дворе тесного круга фамилий, сплоченных узами родства друг с другом и с самим старицким князем. При отсутствии преемственности в других уделах сыновей Ивана III такого рода связи не имели продолжения.
