Фильм первый. Месть. Я близко схожусь с тетиным женихом. С моей помощью он проводит ряд успешных сделок, его богатство и влияние возрастают. Он выгоняет прощелыгу-племянника и делает меня своим главным советником. А потом удаляется на Лазурный берег и гуляет там по набережной: справа — тетя, слева — внучка. А я остаюсь управлять делами. И квитаюсь с Кариной. Я камня на камне не оставлю от ее благополучия. Я перекуплю господина Мирзоева. Я превращу в решето финансовый зонтик, который она раскинула над головой моего мужа. Я подарю мужу замок на Луаре, пусть спокойно пишет свои книги. Я положу его покаянную голову на свои колени, а для Карины… О! — я всегда успею придумать наказание.
Фильм второй. Прощение. Я понимаю, что жизнь, которую я вела до сих пор, пуста и бессмысленна. Я обретаю веру и удаляюсь в монастырь, где начинаю новую жизнь, полную труда и молитв. Слава о моих духовных подвигах приводит ко мне множество заблудших душ, ищущих Слова Божьего. И для каждой находится место в моем любящем и страдающем сердце. И мой муж, устав от суетности столичной жизни и унизительной роли Карининого жиголо, приезжает, чтобы припасть к источнику веры и омыться слезами раскаяния.
Уф! Дыхание кончилось, а то я бы продолжила. Решительно, нужно чем-нибудь заняться, а то от безделья можно с ума сойти. И в это время кто-то нажал на кнопку звонка на калитке.
На этот раз судьба приняла облик вчерашнего лейтенанта. И я опять своей рукой впустила ее в дом. В оправдание скажу, что лейтенант знал пароль.
— Привет. — Я опешила, увидев его стройную, затянутую в джинсы и кожу фигуру. — Извиниться пришли?
— Нет, — ничуть не смутившись, ответил он.
— Тогда, значит, повестку принесли, — продолжила я допрос.
— Опять не угадала, — он был спокоен.
— А! — я начала заводиться. — Зашли узнать имя моего адвоката?
— Оно мне известно. Может, в дом пригласишь? Мне-то ничего, а ты озябла.
И тут же шагнул во двор и развернул меня в сторону дома — веди. От такой наглости, а главное — от тяжелых мужских рук на плечах, я растерялась и покорно довела его до кухни, придвинула табурет, налила кофе и присела напротив. Лейтенант выпил кофе, поднял на меня ярко-голубые глаза и улыбнулся.
— Привет, сестренка!
Я несколько секунд смотрела на него и удивленно хлопала глазами, а потом с криком и всхлипом ринулась через стол, чашку и сахарницу.
— Леха!
Леха — лучший друг моего младшего брата. Когда тетя зажила собственным домом, я уже была взрослой барышней, студенткой и невестой. Мой брат — голоногим пацаном. Леха — признанным лидером на улице. Но лидером в самом лучшем смысле слова. Он никогда не притеснял малышей, а тем более — девчонок. А подопечных мальчишек заставлял делать зарядку и посещать спортивную секцию. Благодаря Лехе мой брат, единственный в семье, решил продолжить традицию: окончил десантное училище в Рязани и отбыл по месту службы, оставив молоденькую жену и крохотного сынишку у родителей. А я умудрилась Леху не узнать. Скрывая смущение, я тискала его и приговаривала: «Надо же, не узнала». Наконец измученный Леха выскользнул из моих объятий, достал из кармана сигарету, взглядом попросил разрешения закурить и показал на табурет: садись, разговор есть.
Леха все знал про брата. Они встречались в Грозном. Брат только прибыл, а у Лехи командировка подходила к концу. Встретились утром, покурили, вспомнили детство, договорились вечером поболтать капитально, а через час лейтенант Леха завел уголовное дело по факту взрыва самодельного фугаса и гибели российских военнослужащих. Мы помолчали. Леха докурил.
— Ну что ж, — сказал он, гася окурок в блюдце, пепельницу я, конечно же, забыла поставить на стол, — вернемся к нашим баранам, то есть к трупам.
Выходит, он не к сестре погибшего друга в гости заглянул, а пришел за показаниями. Прочитав мои мысли, что было нетрудно, так как я резко дернулась, Леха продолжил примирительным тоном:
— Я тебя вчера сразу узнал, а ты меня — нет. Вот я и воспользовался этим в оперативных целях, — он сделал вид, что не замечает моих поджатых губ, — понятно было, что ты кинешься тетке звонить, а она — Сергею Владимировичу.
