Он вернулся к дивану и сел, откинувшись на подушки и вытянув ноги. Свет от лампы падал на него, освещая грустные, задумчивые, глубоко посаженные глаза под нахмуренными бровями. Резким движением руки Адам взболтал виски в бокале, отхлебнул и пристально всмотрелся в янтарную жидкость, словно увидев в ней что-то. Потом посмотрел на друга.
– Ты прав, Рей. Мне нужно все начать заново, но я не знаю, как это сделать.
Внезапно он поник, осознав, насколько кощунственно даже помышлять о жизни без Сузан. Замены ей быть не может. Она всегда была неотделима от него.
Рей почувствовал, что момент настал. Он точно знал, что нужно Адаму. Ему нужно вновь научиться любить, найти женщину, обрести жену и семью. Адам всегда хотел быть отцом и мечтал о сыне. А сейчас, в его тридцать лет, ему особенно необходимо это.
– Дружище, положись на меня. Первым делом ты должен переехать отсюда, где тебя преследуют воспоминания. Понимаю, это звучит чертовски неприятно, но ты должен сделать это. Позволь помочь тебе.
– Ну что тебе сказать на это, Рей… Ты же знаешь, как много времени мне нужно, чтобы сойтись с человеком. Месяцы. А я теряю терпение уже через несколько минут, если не секунд. Для меня важно, о чем человек думает. Прочих же интересует лишь то, что он делает. Сузан была идеальной женой для меня, и теперь мне кажется, что остальные женщины при более близком знакомстве будут лишь раздражать меня.
Рей Паркинс стал рассматривать совершенно белый потолок, чтобы друг не увидел отчаяния в его взгляде. Он старался, но потерпел поражение.
И в тот самый миг, когда Рей смирился с неудачей, Адам неожиданно сдался.
– Ладно. Будь, по-твоему, только перестань пилить меня.
Обрадованный Рей допил виски и встал.
– Вот и хорошо. А теперь мне надо идти. Увидимся завтра.
Неожиданно Адам почувствовал, что ему стало немного легче. Возможно, разговор действительно помог. Теперь все неуловимо изменилось. Появились планы, забрезжила надежда. Но, пожелав другу спокойной ночи, он никак не мог понять, отчего так взволнован.
Спустя несколько недель после этого разговора Адам зашел в отдел маркетинга и обратил внимание на новую сотрудницу. Она сидела за столом, занятая работой, и даже не взглянула на него, поэтому он спросил у руководителя отдела, кто она.
– Джессика Коллин, – ответил тот. – Работает здесь уже месяц. И неплохо, между прочим.
Адам промолчал. На первый взгляд девушка не казалась особо привлекательной. Песочного цвета волосы и бархатистая кожа. Стройная, довольно хрупкого телосложения. Он не видел ее глаз, поскольку она сидела, уткнувшись в бумаги. Пока Адам рассматривал ее, она неожиданно подняла взгляд. Их глаза встретились, и на губах девушки мелькнула легкая улыбка. Взмахом головы она отбросила прядь волос со лба и опять погрузилась в работу.
Больше Адам не стал задерживать на ней внимания. Он покинул отдел и вернулся в свой кабинет.
Неделю спустя, направляясь от стоянки машин к зданию компании, он заметил хорошенькую молодую особу, шедшую впереди него. В руке она держала портфель. Светлые волосы мягкими волнами падали на плечи. Он настиг ее у входа и открыл дверь.
Взглядом она выразила благодарность за его галантный жест. Адам узнал в ней девушку из отдела маркетинга. В ней было что-то свежее и непосредственное, и она казалось слишком юной, чтобы работать в таком месте.
Девушка не произнесла ни слова. Адам проследовал за ней до лифта, обратив внимание на стройные ноги и обтянутые узкой юбкой округлые бедра. В лифт они вошли вместе. Исходящий от нее аромат был естественным, без малейшей примеси духов. Под блузкой четко вырисовывалась небольшая упругая грудь.
После этой мимолетной встречи перед глазами Адама три или четыре раза возникал ее образ. А однажды поздно ночью, уже засыпая, он вдруг подумал о ней. Возможно, девушка ему даже снилась, но подробности изгладились из его памяти.
Через несколько дней Адам нашел предлог, чтобы зайти в отдел маркетинга. Он завел с начальником разговор о делах, украдкой поглядывая на Джессику. Она сидела за столом, вся погрузившись в работу, не поднимая глаз. Волосы свешивались вдоль щек. В позе девушки, склонившейся над бумагами, было что-то трогательно-невинное.
