– Больше никем в доме не пахнет, – неуверенно усаживаясь на свой тюфяк, проговорила Уру.
– За овчиной трудно различить, но, по-моему, здесь есть собаки. В принципе, если собаки хорошо обученные, они сами могут пасти и охранять стадо; но все равно это обычно делается под присмотром пастуха, – задумчиво добавил Руамар. – Соглашусь, очень странный тип. Мне кажется, он не так прост, как хочет казаться, и я почти уверен, что он прекрасно понял, кто мы такие на самом деле.
– В любом случае пешком по голой степи мы далеко не уйдем, особенно учитывая, что все устали, – пожав плечами, заметила я, с наслаждением наконец-то стягивая сапоги. Понимала, что к утру станет холодно, но отказать себе в этом маленьком удовольствии не могла: уж очень они мне надоели. Отвыкла я за последнее время от долгих переходов, увы. – Может, он просто сбежал сюда от суеты мира; история знает такие примеры. Предлагаю просто покараулить.
– Я посторожу, – тут же вызвалась Уру.
– Не выдумывай, – поморщился Руамар.
– Я могу не спать несколько суток, – упрямо возразила она.
– Полезное и достойное уважения свойство. Но зачем? – возразил он. – Мы прекрасно можем полноценно разделить вахты. Александра, тебе когда проще?
– Проще сейчас немного поспать, так что не первую. Но разумнее именно ее: обычно все неприятности случаются где-то после полуночи, а мое чутье вашему здорово уступает.
– Ну вот и решили, – спокойно резюмировал император. – Ты покараулишь сейчас, потом разбудишь Уру, я возьму себе утреннюю.
– Но…
– Не обсуждается, – отрезал он, спокойно укладываясь на один из лежащих в ряд тюфяков. Недовольно морщась от того, что пришлось ступать босиком по полу, я оттащила крайний лежак чуть в сторону, чтобы неосторожным движением не потревожить сон своих спутников. Часть вахты я намеревалась провести на нем в сидячем положении. Заснуть не боялась; у меня сроду никогда не получалось задремать сидя или, паче того, стоя.
– Я догадываюсь, почему Зара предпочла поругаться со старшей жрицей, но закончить свою карьеру, – пробурчала себе под нос Уру.
Мы с Руамаром синхронно насмешливо фыркнули; кажется, начинает проявлять себя дурное влияние окружения, прежде она в подобном тоне не высказывалась.
– Двигайся ближе, я не кусаюсь. А так ты свалишься на пол, – через пару мгновений тяжело вздохнул мужчина.
– Но как можно…
– Уру, земля быстро остывает, и ночью будет холодно, – поддержала я, легко поняв затруднения девушки. – А он теплый, я проверяла. И когда спит – действительно не кусается, – не удержалась от ехидства. – Так проще сохранить тепло; неужели в твое обучение не входили ночевки в полевых условиях?
– Но это же…
– Спи, – не выдержав, тихо рыкнул Руамар, судя по сдавленному писку просто подвинув девчонку поближе.
– Такое в мое обучение точно не входило, – обиженно проворчала она, а я зажала себе ладонью рот, чтобы сдержать хихиканье.
Да, пожалуй, ее можно было понять. Наверняка ее готовили охранять объект, не способный в достаточной степени позаботиться о себе, а из нас с Руамаром получилась довольно странная императорская чета. Мне показалось, двуликий даже с радостью воспринял возможность вынырнуть из груды деловых бумаг и ежедневной рутины и окунуться в атмосферу, в которой провел большую часть сознательной жизни.
Я прекрасно понимала, какие чувства обуревали его, когда из полевых условий пришлось возвращаться в Агару. Мне в схожей ситуации было легче: к тому моменту, как я покинула границу, война уже почти стихла, и вхождение в ритм мирной жизни произошло плавно. Ему же, наверное, пришлось основательно себя ломать. Там, в сотнях километров, продолжали гибнуть товарищи, там были враги – совершенно понятные, очевидные, отделенные линией фронта, – там все было гораздо проще. А в столице… вроде бы кругом свои, но доверять нельзя никому. То есть враги – вот они, рядом, но за полный ненависти и презрения взгляд убить нельзя, нужно терпеть и искать доказательства предательства. И отделять тех, кто только по мелочи гадит исподтишка, от тех, кто настойчиво пытается свернуть тебе шею.
Но все равно пара из нас получилась странная. Даже не по себе делалось, если вдуматься, насколько мы с ним похожи между собой и при этом далеки от предсказуемых образов. Например, я очень любила и уважала отца – прекрасного человека, талантливого правителя и замечательного родителя, – но представить его в такой ситуации просто не могла. В отличие от нас с Алексом, он был бесконечно далек от военно-походной жизни. Занимался фехтованием, но исключительно в порядке разминки, чтобы совсем уж не засидеться. Но вот так, чтобы он укладывал спать собственного телохранителя… А уж представить на своем месте маму я вовсе не могла!
