– Присядь, – велел он, кивнув мне на стоящее боком к столу кресло, а сам встал рядом, положив ладонь на его спинку. – Уру!
В ответ на этот окрик распахнулась дверь, и в проеме появилась, как ни странно, не моя телохранительница-камеристка, а наместник Манур Аруш-вер, и был он, что называется, «краше в гроб кладут». Видимых повреждений не наблюдалось, но мужчина отчетливо трясся, цвет лица его отдавал в синеву, а в глазах плескался ужас, причем направленный почему-то на меня. Следом шагнула безмятежная Уру; наместник бросил на нее через плечо затравленный взгляд и шарахнулся к стене.
– Я дам тебе возможность объясниться. Хорошо подумай, что будешь говорить, – веско проговорил Руамар.
Пару секунд продолжалась тишина, а потом Манур тяжело, с какой-то обреченностью в глазах, рухнул на колени. Не раболепно, а как будто его разом оставили силы.
– Прости, Владыка, я заслуживаю смерти, – проговорил он, пустым взглядом сверля ковер где-то в районе подола моего платья.
– Несомненно, но мне интересно не это, – раздосадованно отмахнулся Руамар. – Почему, Манур? Уж ты-то никогда не стремился к власти, был против войны, и – совсем уж редкое качество – тебя полностью устраивало твое место. Что изменилось? – Странно, но в его голосе совсем не было раздражения и злости. Только отчетливая растерянность и как будто усталость: он действительно не понимал.
– Аиша, – едва слышно сказал наместник. – Моя младшая дочь.
– Ей же вроде всего пять лет? – недоверчиво переспросил император.
– Почти шесть, – тяжело выдохнул Аруш-вер. – Ее… украли. И держат в обороте. Шансы тают с каждым часом, я не мог не попытаться!
– Кто? – коротко рыкнул Владыка, подавшись вперед. Я вскинула на него взгляд, порываясь спросить, чем плохо для оборотня находиться в обороте, но вовремя себя одернула. Сейчас явно было не до того. Попыталась сообразить самостоятельно, но туман в голове никак не желал рассеиваться.
– Я не знаю, ваше величество, – обреченно качнул головой мужчина.
– Обрубок, – тихо, но не зло, а скорее раздосадованно рыкнул Руамар. – Уру, начальника охраны ко мне. Вур! – На окрик в приоткрытую дверь заглянул уже знакомый мне секретарь. – Немедленно подключи канал связи, Инварр-ара мне из-под земли достать!
– Ваше величество? – Манур Аруш-вер вскинул полный недоумения взгляд на своего правителя. – Что вы собираетесь делать?!
– То, что должен был начать делать ты, когда только узнал об исчезновении дочери, – огрызнулся император, пытаясь что-то отыскать среди заполнивших стол папок. – Организую поиски.
– Вы… в самом деле… – Наместник как громом пораженный смотрел на императора, кажется не смея надеяться на утвердительный ответ.
– Сядь в кресло, хватит протирать ковер, – недовольно буркнул Руамар. – Манур, я сделал в жизни много плохого, но детей не убивал никогда. И начинать не собираюсь.
Поскольку помочь в сложившейся ситуации я ничем не могла, оставалось только не мешать. Поэтому, не участвуя в воцарившейся деловитой суете, я тихонько сидела в кресле и пыталась разобраться с собственной памятью. Та упорно работала очень избирательно. То есть места и лица я прекрасно помнила, а вот события оставались где-то за гранью восприятия. Последнее, что я помнила отчетливо, это нападение оборотня на улице и ставшая для меня явью тайна о главной сущности Уру.
Империя Руш, город Тар, столица одноименной провинции
Император Руамар Шаар-ан
Аруш-вер сидел в кресле, смотрел на меня дикими глазами и, кажется, даже дышать громко боялся. Но меня сейчас это странным образом совершенно не раздражало. Вообще ничто не раздражало: ни полное непонимание происходящего, ни наглость действий похитителей, ни отсутствие под рукой вменяемых специалистов, ни бестолковость наместника.
Последнего я даже почти понимал; не одобрял, но понимал мотивы и причины его поступков. Тар – очень тихое и сонное место, здесь даже во время войны было настоящее болото. Для местного уроженца, за всю жизнь почти ни разу не покидавшего малую родину, коим и являлся Аруш-вер, похищение ребенка не просто беда; это событие, соизмеримое с концом света. Наместник, похоже, просто впал в панику, а выполнять в таком состоянии чьи-то указания гораздо проще, чем начать действовать самому. На это, очевидно, и был расчет.
