Бен вскочил с дивана. Голос его звенел:
– Я вам ни какой-нибудь робот. Я ужасно разозлен. Я чувствую себя преданным.
– Ну и что из этого? Вы ничего с этим не поделаете. До того как кончится эта бодяга, всетак или иначе предадут вас. Сейчас вы служите самому себе, и ваша святая обязанность – держаться подальше от тюремной решетки. А когда вы освободитесь от всего этого, тогда можете сводить счеты с кем угодно. Capice? Понятно? – Он пристально смотрел на Тайсона.
– Да, capice. – Тайсон очень нервничал, но старался сдерживать себя.
Корва протянул ему руку.
– Друзья?
Тайсон крепко пожал руку адвокату.
– Прежде всего я сведу счеты с тобой, жалкий итальяшка.
Корва расхохотался. Они сели и молча выпили. Тайсон заметил:
– Мои неурядицы в семье сказываются на вас.
Корва повторил тост. Мужчины подняли стаканы и снова выпили.
– Это неважно.
– Вы слышали или читали то, что сказал полковник Хортон?
Корва кивнул.
– Я знаю Хортона. Все его уважают и почитают, как самого Бога. К тому же он имеет огромное влияние на военные суды. Он действительно выбил почву из-под ног у ван Аркена. Этот разговор для вас практически не имеет никакого значения. Но есть люди – не только ваши фаны, но и интеллектуалы, – которые заявляют, что вас оболгали. Ни один из них не в силах остановить армейского Джагернаута[26], зато вы можете немного успокоиться от сознания того, что по вашему делу ведутся горячие споры конституционного характера.
– Вот для чего живут мученики. Винс. Чтобы выстрадать человечеству более совершенное общество.
– Можете упиваться своим сарказмом сколько угодно. Но я вам скажу вот что: еще напишут немало строк о Соединенных Штатах против Бенджамина Тайсона.Вы войдете в историю. Известно ли вам, что настоящий «Свод военных законов Франции» явился следствием неправильного проведения французской армией суда над Дрейфусом?
Тайсон снова закурил и прислонился к спинке дивана.
– Лучше спросите, важно ли это для меня.
– Когда-нибудь, – продолжал Корва, развивая тему, – когда вы пройдете небесное чистилище, «Таймс» обязательно напечатает ваш некролог. И мой тоже.
– Неужели? – Тайсон игриво выпускал кольца дыма. – Что они о вас напишут? Не выиграл ни одного процесса?
Корва смотрел на окно.
– Что это у вас за погром такой?
– Марси разозлилась не на шутку. Видите ли, она противостоит насилию и не совсем понимает, как эти несчастные ублюдки из моего взвода могли выйти из себя и стали крушить все на своем пути. Разойдясь, она метнула пепельницу в окно. Я не стал осуждать се, просто заметил, что те люди, которые живут в небольших домах, не должны швыряться пепельницами.
– Если говорить о неконтролируемом поведении, то на суде вас засыпят психологическими тестами. Возражения есть?
– Да. Мы не можем говорить о невменяемости, поскольку прошло два десятилетия после случившегося, тем более не станем заявлять о том, что я не в состоянии предстать перед судом в настоящее время. Да мне и не пристало быть подопытным кроликом для кучки врачей-недоумков.
– Ладно. Я сделаю все необходимое, чтобы не допустить тестирования. Вы когда-нибудь встречались с психоаналитиком?
Тайсон погасил сигарету.
– Да.
– Помогли бы нам его записи, как вы думаете?
– Трудно сказать. А каким образом?
– Указано ли в его записях, что вы чувствовали вину и угрызения совести за сокрытие инцидента в госпитале?
– Я не знаю, ведь я никогда ему не рассказывал об этом.
– Как же вы лечились у психиатра, не рассказывая ему, что вас беспокоит?
Тайсон улыбнулся.
– Онтоже хотел бы это знать.
– Вы не станете возражать, если я свяжусь с ним?
– Нисколько, только вам понадобится планшетка для спиритических сеансов.
– Ах вот в чем дело...
– Самоубийство. Если вы вызовете его дух, передайте ему, что я не забуду его последний счет.
– Вы сегодня перебрали. – Корва задумался на мгновение. – А что стало с его картотекой?
– Понятия не имею. Эта информация не для всех, ведь так?
– Безусловно, пока жив врач. Но потом... в общем, я загляну в вашу карточку. – Он достал блокнот и ручку и под диктовку Тайсона записал фамилию врача и его последний адрес.
Корва развернул сложенную вчетверо страницу из газеты «Нью-Йорк таймс» и положил на стол.
