— Виталь, ты будешь?
— Не, я до тебя уже пару раз хорошо глынул.
Не заходя окончательно в кухню с балкона, Глеб с веселым изумлением оглядел Германа:
— Скажи, пожалуйста, мон шер, а тебе случайно вчера вечером скучно не было?
— А чего такое-то?
— Ты ведь в городе вечером появлялся? Так? Я угадал? В хвойный лес, небось, опять захотелось?
— Да брось ты такие вещи вспоминать… Ну да, правильно, до́ма собрался, потом съездил к Серому, ну, дельце у меня там было к нему небольшое, а потом на яхту уже окончательно завалился. Спать там так неудобно, в натуре, бока все отлежал!
— Точно?
— Зуб даю.
— Во сколько ты был у Серого?
— Да около десяти, в темноте еле к нему на фазенду по грязище-то проехал.
— А с семи до десяти что в городе делал?
— Послушай, чего-то я тебя не догоняю! Ты следил за мной, что ли? Откуда знаешь, что я в городе-то вечером был?
Глеб Никитин с состраданием посмотрел на Данилова:
— …Или паяльник? Твои кореша этим старинным инструментом все еще продолжают баловаться?
Данилов крутил на столе перед собой вилку и тщательно пытался сердито нахмуриться.
— Ну да, правильно… Еще кое-куда заехал… Ненадолго. Твое-то какое дело?! Ты вот на самолет сейчас прыгнешь и через два часа уже в другом государстве, а мне тут целую неделю без бабы в этом баркасе корячиться… Вот я и заехал напоследок, к этой, из паспортного стола, вроде как за допингом… А че, нельзя, что ли! Нет, ну правда, мужики, а?!
— Ладно, кончай истиной исходить, проехали.
Глеб прикрыл за собой балконную дверь:
— Лучше поясни-ка нам, что ты про Галину только что трепанул. Про ее поклонников и прочее.
— А че?! С ней и так все ясно. Верняк, что это сама Галька кому-то из своих бывших раззвонила про то, что Марчелло наследство-то уже на себя оформил; вот они его и начали прессовать. Если он эту шалаву из дома не погонит, то в ближайшие дни закопают его в лесу эти ребята, а денежки и особнячок через его законную супругу им достанутся. Фактически.
— Думаю, что до этого дело не дойдет. И все-таки, — Глеб с грохотом пододвинул стул, снова сел за стол, по очереди пристально посмотрев на Виталика и на Данилова.
— Что мы имеем? Непонятный взрыв месяц назад, во-вторых, вчера утром случился удивительный выстрел в Назара, в-третьих, вечером — наезд машины на Марека. Не многовато для такой скромной компании? Как вы считаете? Да и наша пятничная встреча в парке с молодежью какая-то не совсем случайная была, тут ты прав, Виталик…
Панасенко не успел согласно кивнуть головой, как снова тихо пискнул звонок в прихожей. Дверь в кухню очень скромно приоткрылась и Антонина, с извинениями поглядывая на гостей, махнула мужу, показав, что откроет сама.
Мельком прислушавшись к голосам, Виталик поморщился.
— Соседка…
Продолжить он не успел.
Данилов даже вздрогнул и уронил на стол свою недопитую рюмку, когда страшно запричитала в дальней комнате Антонина.
Мягко шурша тапочками, Виталик мгновенно выкатился из кухни. Во внезапно наступившей тишине было слышно, как он о чем-то громко говорил с женой, что-то спрашивал соседку. Антонина рыдала, потом опять с силой вскрикнула и уже глуше ровно заплакала. Голос Виталика тоже как-то потускнел, он перестал требовательно расспрашивать женщин, забормотал и через некоторое время вышел на кухню к мужикам, бережно и плотно прикрыв дверь в комнату.
Растерянно начал мять ладошки.
— Это соседка наша, с третьего этажа, приходила… Фая, на кондитерской фабрике в сбыте работает… Говорит, что дочка ее сегодня на дачах была, с детишками. Ну, мол, и сама, ну, дочка-то ее, сама и видела… Сережу-то нашего, Серова, ведь убили. Милиции там, в обществе-то, много, говорит, к его домику никого не пускают. Вот.
Стараясь не выпускать близкие слезы из глаз, Виталик очень жалобно посматривал по очереди на своих друзей. Прислонился к косяку и, чтобы как-то занять беспомощные руки, по инерции поднял трубку зазвеневшего телефона.
— Марек. Говорит, чтобы тебя позвали.
Даже не стараясь полностью выслушать все далекие телефонные крики, капитан Глеб Никитин приказал:
— Приезжай. Мигом. Мы все здесь, у Панаса. Кончай сопли пускать, собирай свои костыли и быстро сюда.
