— А для чего вы его хранили?
— Для смелости, гражданин майор.
— На ту кражу, за которую вас судили, вы тоже его с собой брали?
— А как же, брал, конечно.
— Скажи, Зайцев, а после освобождения тоже успел на «мокрые» дела ходить?
— Нет, что вы! После освобождения я старое забросил.
— А почему вы сами не сдали пистолет?
— Боялся, что опять посадите.
Оформив протокол допроса, Зайцева увели и водворили в комнату задержанных.
— Немедленно поезжайте в НТО и узнайте результаты отстрела пистолета, — распорядился Бородин, обращаясь к Майбороде.
Оставшись один, майор Бородин открыл толстые дела оперативных разработок, стал перечитывать их. «Лунева и Кошкин в краже шелка, безусловно, замешаны. — прочитав первое дело, подумал Бородин. — Но они же с кем-то действовали вместе. Кирик помогал грузить. А не принимал ли участие и Зайцев? Ведь Кирик убит из пистолета».
Размышления Бородина прервал телефонный звонок.
— Товарищ майор, — услышал Бородин голос Майбороды. — Первая новость: все гильзы, обнаруженные у магазина, за который был осужден ранее Зайцев и его однодельники, выстреляны из его пистолета.
— Попросите НТО немедленно посмотреть гильзы и карточки с места убийства Кирика. Все остальное отложите пока в сторону.
Бородин взял второе дело и стал перечитывать его. В одном из донесений говорилось, что «Косой» (это была уличная кличка Зайцева) рассказывал «Моряку» о каком-то «мокром деле». Но «Моряк» тогда не был установлен, а брать Зайцева по одному донесению не могли.
К райотделению подъехала машина. Из нее вышли начальник НТО и Майборода.
«Что это они вдвоем приехали?» — не успел он подумать, как они открыли дверь и почти одновременно крикнули:
— Есть, есть, товарищ майор!
— Да что есть? Толком говорите.
— Есть пистолет, из которого был убит Кирик.
Бородин встал из-за стола, схватил фотографии отстрелянных гильз и стал их внимательно рассматривать. Все было ясно. Не нужно читать и заключение эксперта.
Приведенный в кабинет Зайцев, увидев лежащий на столе обнаруженный у него пистолет, несколько гильз и фотографии, аккуратно наклеенные на синих следственных бланках, немного смутился. Находясь в заключении, он не один раз слышал, как по гильзам определяют, из этого ли пистолета произведен выстрел.
Сев на указанное место, Зайцев опустил голову и ждал вопросов. Еще сидя за перегородкой, он видел, как к следователю прошли его первая жена с матерью. «Как их быстро нашли, — только подумал он, — живут в районе, а уже успели доставить. Это для очных ставок».
Прошел лейтенант Никулин. «Этот, наверное, ведет дело».
Бородин, Никулин и Майборода долго смотрели на Зайцева. Тогда был почти мальчиком, а сейчас вырос, окреп и не подумаешь, что он в колонии сидел. «С чего начать? Он может взять все на себя, а может и вообще что-нибудь придумать?» — думали они.
— Спрашивайте, — первым нарушил молчание Зайцев. — Спрашивайте, очных ставок с женой и тещей не потребуется.
Бородин криво улыбнулся: он знал, впереди будет тяжелый разговор.
— Вот вы думаете сейчас: попался молодчик, понял, что не выкрутиться и сам все решил рассказать. Не молодчик я. Нет. Преступник! Преступник был, преступником и остался. Хватит вести собачью жизнь. Все люди, как люди! А я? И я таким хочу быть! Все расскажу. Кошкина и Луневу возьмите.
— А мы их уже взяли! — спокойно произнес Бородин.
Зайцев этого не ожидал. У него перехватило дыхание. Он вздохнул и, махнув рукой, уверенно сказал:
— Правильно сделали. Я о них тоже говорить буду.
Лена Зайцева называла среди субботних гостей своего мужа Нестора Довгаля.
Никулин заинтересовался тем обстоятельством, что этот, по словам Лены, «родной брат» ее мужа носил совершенно другую фамилию. Он решил немедленно вызвать его.
В районное отделение привели худощавого, крепкого сложения человека, одетого в простой шоферский костюм. Это был Довгаль. Мельком он взглянул на Кошкина, который сидел за перегородкой, опустив низко голову.
— Кошкина к начальнику, — услышал он чей-то голос.
Подошел милиционер, открыл дверь. Кошкин встал со стула и, неумело заложив руки за спину, тяжело ступая, медленно пошел в окружении конвоиров. За столом начальника он увидел майора Бородина.
