Как назло — все не те и не те ответы. И вот возле зеленых широких ворот с узкой калиткой, окрашенной почему-то в другой цвет, прозвучал тонкий детский голосок:
— А я вас знаю, вы милиция.
— Наш дядя Петр тоже дома, а вот дядя галькин, он тоже Петр, что-то не ночевал, — прокричала девочка.
— А кто ты? — спросил удивленно Никулин.
— Я просто Галя. Я живу рядом, вот здесь, — она потянула Никулина за рукав, чтобы показать дом. — Я всех дядей, которых зовут Петр, на улице знаю…
Никулин вошел в маленький дворик, вымощенный гранитным булыжником, сквозь который выбивались сочные стебли лебеды. «Вот живут, — подумал Никулин, — никто и бурьян не косит — тишина».
Он постучал в маленькое полутемное окно. Никто не ответил. Решил постучать сильнее, и на этот раз никто не откликнулся.
— В другое, другое стучите, — сказала девочка. — Они, наверное, спят.
Из окна, отодвинув кружевную занавеску, выглянула заспанная женщина с матерчатыми папильотками на голове. Она еще не совсем проснулась и никак не могла понять, кто ее беспокоит. Однако, увидев на стучавшем погоны лейтенанта милиции, быстро задернула занавеску окна и через минуту стояла на улице, запахивая полы теплого мохнатого халата.
— Что случилось? — спросила она у Никулина. — Несчастье с Петром?..
— Нет, что вы, просто мы проверяем, нет ли у вас непрописанных жильцов.
— Ох, — вырвалось у женщины, — а я то думала, бог знает, что. Ведь он, злодей, третьи сутки не ночует дома.
— Муж?
— А кто же? Он, Скворцов Петр, законный, единственный, черт бы его побрал, — женщина засмеялась, а потом заплакала.
Никулин не знал, что делать.
— Вы успокойтесь, гражданка, все уладится. Ведь не сквозь землю же он провалился. Все уладится. А вы не помните, были у него наколки на руке?..
— Что б я-то не помнила! — воскликнула женщина. — Смерть там наколота — череп и кости.
— Он ведь не грузчик?
— Куда там ему грузить, когда он настолько хилый, что ящика с углем не поднимет.
«Вот это ситуация, — подумал Никулин, — уже два погибших есть на этом свете и об обоих ничего неизвестно».
Успокоив женщину, он не спеша вышел из узенькой калитки на улицу и закурил. Нужно зайти еще в один дом, где проживал тоже один Петр, предпоследний из шести, о которых он должен навести справки.
На стук в тонкую тесовую дверь вышла Галина.
«Та самая счастливая женщина, которую я видел у фонтана!»
— Мне нужно видеть грузчика Петра.
— А, соседа? Его нет дома.
— А где же он? — Никулин спрашивал с волнением: он каким-то особым чутьем определил, что это именно здесь.
— Не знаю, вчера куда-то ушел и больше не появлялся.
— А вы не помните, как он был одет, когда уходил из дому?
— Не знаю, я не видела. Вообще он бедновато одевается, хотя и живет один, — сказала Галина, недоумевая, почему именно об этом спрашивает лейтенант. — Весь его гардероб, по-моему, на нем. Кажется, выпивает лишнее. Мне такие известны, — добавила она, сдвинув брови.
— А вы не заметили у него примет каких-нибудь?
Галина помедлила с ответом, потом сказала:
— Кажется, на правой руке наколка черепа и костей.
«Он!» — мелькнуло у Никулина.
В домовой книге Никулин прочел: «Кирик Петр Дмитриевич, 1926 года рождения, уроженец гор. Липовска, грузчик». Грузчик базы? Той самой базы, где похитили контейнер?
— Я вас прошу, зайдите, пожалуйста, в милицию.
— Зачем? — удивилась Галина.
— О, ничего, все не так важно. Просто с вами хотели поговорить.
— Хорошо, — тихо произнесла Галина.
Никулин не шел, а буквально бежал в отделение милиции. Ему не терпелось скорее рассказать Бородину, что он нашел, что связь, о которой сразу же заметил майор, возможна.
