Дамбит с мотоциклом ждал на дороге. Я стоял, опершись спиной о ствол дерева, дрожавший от порывов ветра. Мокрый лес тяжело шумел. Вместе с тучами вечерний сумрак мало-помалу затоплял небо.
Дамбит на дороге уже заводил свой ИЖ, когда я подозвал его и попросил лечь на землю и не двигаться, что он выполнил довольно неохотно. Точно! Если не вглядываться специально, лежащую фигуру не заметишь с дороги.
Я подумал: «Ванадзинь уже лежал здесь мертвый, когда Теодора проходила мимо. Только так и могло быть — она обязательно услыхала бы выстрел, если бы прошла раньше. Но правда ли это? А если Теодора все-таки слышала? Да-а... Еще никто никогда в жизни не производил на меня впечатления такого фальшивого человека, как эта девица!»
Отчистив свою новенькую форму от налипшего мусора, Дамбит сказал с досадой:
— Товарищ следователь, какой смысл всем этим заниматься? Абсолютно ясно, что преступление совершил Ошинь. Разрешите как можно скорее выполнить задание — установить, встречался ли Ошинь вчера с кем-либо из бывших товарищей по работе!
— Выполняйте. Я еще тут кое-что проверю. Какое расстояние отсюда до дома Ошиня?
— Километра полтора.
— Как мне попасть туда кратчайшим путем?
Дамбит показал дорогу, отдал мне ключ от своего служебного помещения и уехал.
Темнело, когда я подошел к дому, где жили Ошини.
В окнах виднелся свет. Во дворе лениво залаяла собака. Это был большой, но добродушный кудлатый пес: исполнив свой долг — облаяв чужого, он со спокойной совестью направился к дому. Я последовал за ним до двери, в которую кудлатый, слегка поворчав пропустил меня. Я постучался, никто не ответил, тогда я отворил дверь и вошел в темную прихожую. Пес пролез за мной. Я нащупал еще дверь и отворил ее. На меня удивленно уставились двое ребятишек: паренек сидел за столом перед книжками и тетрадями — видно, делал уроки; девочка играла на полу с истрепанной куклой — она была меньше братишки, наверно, еще дошкольница. Над столом горела электрическая лампочка без абажура. В комнате было не прибрано, даже грязно.
— Здравствуйте, — сказал я и попытался разговориться с пареньком. Это мне удалось не сразу — мальчонка был очень застенчивый, а может быть, и забитый. В конце концов я добился от него кое-каких сведений: мать ушла к соседям смотреть телевизор, а папка на работе и домой не вернется.
— А когда же он вернется? — спросил я.
— Не знаю, — сказал паренек.
— Мы не знаем, — подтвердила девочка.
— А когда он был дома?
— Вчера, — отвечал паренек.
— А ты говорил с папкой?
— Да. — Парень уже стал смелей. — Папка ехал на мотоцикле, когда я шел из школы, и подвез меня до дома.
— Ах вот как? Сколько же у тебя вчера было уроков?
— Четыре.
— И ты сразу пошел домой?
— Да.
— А ты знаешь, когда четвертый урок кончается?
— Знаю. В полпервого.
— А что твой папа вчера делал дома?
— Не знаю...
Диалог этот занял немало времени, и наконец я услышал кое-что показавшееся мне важным: отец не остался вчера обедать, хотя мать просила подождать немного, пока приготовит обед. Наверно, спешил. Он зашел во вторую комнату, достал там горсть патронов и всыпал себе в карман; мальчик видел это в щелку двери и совсем не пытался от меня скрывать. Потом отец вышел во двор и хотел ехать, но мальчик выбежал и стал просить, чтобы отец его покатал. Ошинь согласился, довез его почти до хутора Земитов и только там ссадил и велел идти обратно.
Под конец сынишка Ошиня так осмелел, что потянул меня за рукав и шепнул, чтоб не слышала сестра:
— Во, гляньте-ка!
Паренек раскрыл учебник арифметики, и я увидел заложенную между страниц десятирублевку.
— Это мне папка вчера подарил. Раньше никогда не дарил!
Паренек с гордостью посмотрел на меня, потом приложил палец к губам и взглянул на сестренку, давая понять, что она не должна узнать его тайну.
Я кивнул в знак согласия и шепотом же спросил, знает ли мать об этом.
— Не-е! — Мальчик энергично покачал головой.
Я встал и подал маленькому собеседнику руку. Он изо всей силы хлопнул ладошкой по моей руке, и мы расстались друзьями. Мне было немного стыдно — расспрашивал ребенка... Но нужно же узнать правду!
