Не знают, чего хотят. По правде говоря, я сам не очень понимал, что даст, скажем, первый кадр: Феликс показывает рукой куда-то в глубь темного чердака.
Лишь потом я узнаю, что Вардан Хачатрян был, конечно, прав. Преступник начал долбить стену на чердаке, но вскоре прекратил это занятие. Он начал, но не продолжил.
К началу июля у Николая было все готово. Но он еще весь не раскрылся перед Феликсом. Не говорил также, что надо и чего не надо брать с собой в «ночной поход». Обо всем решил рассказать лишь тогда, когда точно для себя установит день. Скорее всего, во второй половине июля или первой половине августа. Именно в это время большинство людей находится в отпуске. Это мог быть не любой день недели, а обязательно - с пятницы на субботу. Ибо в субботу и воскресенье учреждения не работают. Значит, в запасе будет два дня, И они нужны не только для того, чтобы выиграть время, скрыться, пока очухаются. Запас нужен для страховки: если в первый день по какой-либо причине дело сорвется, повторить «ночной поход» через сутки. Наконец день был выбран - двадцать второе июля, пятница. Николай решил поведать об этом Индейцу Джо за городом. Никто из сообщников не должен ничего знать. Даже те, кто верой и правдой служил шефу, кто не раз ходил с ним на дело и показал себя. А город имеет и уши, и глаза…
Поздно вечером Николай и Феликс возвращались с пикника на попутной машине.
Каждая минута приближала их к тому дню, который был назван в столь конспиративной обстановке. Решили отметить событие. Выпили изрядно. Устроились они на заднем сиденье, пели, смеялись. Николай, то и дело подмигивая своему попутчику, пальцем выводил на стекле две двойки. И одно только это приводило в восторг обоих. Цифра «двадцать два» их умиляла. Настроение пассажиров передалось постепенно водителю, и он хохотал вместе с ними, ничуть не догадываясь о причине веселья. И, может, на какое-то мгновение он слишком увлекся своими пассажирами, не заметил, что навстречу на бешеной скорости несется машина с горящими фарами.
Водитель взял вправо, да, видимо, слишком резко. Машина сошла с асфальта, задергалась на ухабах и, с грохотом ударившись о вкопанный столб, опрокинулась набок. …Николай очнулся в районной больнице. Проснулся от сильной боли в спине. Рядом находились врач и сестра.
– Что с Феликсом? - спросил он громко, морщась от боли.
– А кто такой Феликс? - ответил вопросом на вопрос врач.
– Брат мой. Мы ехали вместе.
– Он был за рулем?
– Нет. Мы сидели сзади.
– Царапины. Он ждет в коридоре.
– Если можно, пропустите его ко мне.
Феликс вошел в палату в накинутом на плечи халате. Подошел к койке Николая, который молча смотрел в потолок, и тихо сказал:
– Как ты?
– Глупых вопросов не задавай. Сейчас же езжай в город. Найди Карине и привези сюда.
– А зачем она тебе в таком-то состоянии?
– Не остри, Индеец Джо. У нее отец какая-то шишка в медицине. Скажи, пусть устроит так, чтобы меня перевели в город, в другую больницу.
– Ты же не выдержишь дороги. Я сам видел, на спине нет живого места.
– А чего меня положили на спину?
– А ты, можно сказать, не лежишь. Сидишь с запрокинутой головой.
– Вот так и сяду с запрокинутой головой в городской больнице… Дело переносится ровно на две недели. На пятое августа. В пятницу.
– Ты же к тому времени не встанешь на ноги. Осталось три недели, - сказал Феликс, улыбаясь.
– Не скаль зубы.
– Зубы могу не показывать, но ты к пятому августа не сможешь.
– А мне и не надо быть рядом. Я тебе только мешать буду. Пойми, Феликс, я распишу все по нотам. Тебе придется только сделать так, как я предусмотрел. А для этого я должен быть в городе. Только оттуда можно будет руководить делом.
Судя по всему, до пятого меня не выпишут.
– Хорошо, я скажу Карине. Только не делай так, чтобы я чувствовал себя ишаком.
Ты давишь на меня умом. Ну, скажи, зачем привозить сюда Карине? Я ей объясню, и она сделает. Узнает, что это нужно тебе, вмиг сделает.
– Я не давлю на тебя, Индеец Джо. Я не виноват, что ты сам выбираешь себе роль ишака. Когда девушка навещает больного, то никому в голову не придет кривая мысль. Глядишь, потом понадобится ее визит. …Ровно неделю пролежал Николай в районной больнице. И всю неделю каждый день навещали его Феликс и Карине. Три года назад Николай познакомился с Карине у Семы Хлебникова. Была замужем, имеет пятилетнюю девочку. Муж вопреки протестам тестя-профессора уехал шабашить и не вернулся. Карине никак не походила на молодую мать. Скорее - невеста на выданье. Тонкая, хрупкая, с темными раскосыми глазами. Одевалась модно. Николаю она понравилась сразу. Это было в те дни, когда после реализации магнитофонов, перед самой поездкой в Москву, он не знал, в каком кармане сколько лежит денег. Тратил он их быстро, с размахом. На первое же свидание с Карине купил ей браслет за тысячу двести рублей. Подобно тому человеку из анекдота, который, уронив в темноте пятак, поджигает сотенную, чтобы при свете пламени найти монету, Николай нарочно ронял какую-нибудь безделушку, зажигал при всех сотенную купюру и освещал комнату. Сам, конечно, не лез искать.
