— Девушка, можно я сяду рядом с вами? — спросил мужчина.
Ивина мельком взглянула на очень короткие волосы над молодым лицом, и пододвинулась к окну. До окна оставалось одно посадочное место. Минут через пять рядом проехал грузовой состав, из которого вылетел камень. Этот камень на большой скорости врезался в окно рядом с Ивиной. Стекло рассыпалось на мелкое крошево и осыпало ее с ног до головы. Она встала. С нее посыпался стеклянный дождь.
Люди заохали.
— Получила, стеклянную диадему, — сказала Ивина, ни к кому не обращаясь.
— Простите, я не хотел, все случайно получилось, — быстро заговорил мужчина.
Плацкартный вагон, как единый зал, в нем всем все интересно. Ивина быстро стала личностью номер один, оказывается и без конкурса красоты можно достичь некой популярности. Стекло с пола вымела проводница обычным веником. Остатки стекла оставались в деревянной раме вагона. Свежий, весенний ветер гулял по вагону. Проводница принесла липкую пленку и залепила отверстие в стекле, пробитое куском твердой породы. Лысый мужчина, а точнее коротко подстриженный, представился, назвав свое имя — Самсон. Имя заинтриговало.
Ивина перестала на него сердиться, словно он был виноват в том, что стекло разбилось. И только тут она заметила галстуком на его шее, на котором был изображен конь. Галстук ему подходил во всех отношениях. Самсон был весь холеный и лоснящийся, как породистый конь. От него исходил отличный запах мужского одеколона, очень тонкого, излучающего свежесть своих компонентов.
Ивина не думала о том, в каком вагоне повезут в Янтарную столицу со старого, голубоватого вокзала с башенками. Она всегда ездила как минимум в купе, а тут собрался веселый табор экскурсантов в плацкартном вагоне. Самсон создал вокруг Ивины свое поле, которое опекал. С ним было уютно и вкусно. Он угощал девушку теми продуктами, которые взял себе в дорогу. Ни в пример ему у нее ничего, кроме бутербродов из белого нарезного батона с маслом и сыром не было — ее сухой, дорожный паек.
Проводница принесла чай в стеклянных стаканах с подстаканниками времен далеких, рядом положила сахар в маленьких брикетах. Дома Ивина чай с сахаром никогда не пила, но в вагоне вкус менялся, здесь хотелось того, чего нельзя. Мягкие нежные руки Самсона порхали рядом, они словно клеились к девушке своими клеточками, и ей это начинало нравиться. Вскоре Самсон ушел и пришел в симпатичном спортивном костюме, держа в руках плитку шоколада с орешками. Ивина ему улыбнулась и отложила в сторону книгу. Они вышли в тамбур.
За окном темнело. Это было единственное место в вагоне без глаз и ушей. Хотя, какие у них могли быть секреты от окружающих? Как оказалось, на данный момент времени они были свободными людьми, не обремененные семьями. Ивина была девушкой среднего мужского роста, со светлыми волосами, с серыми глазами. Самсон был чуть выше ее, обладал правильными чертами лица, большими карими глазами. Он был стеснительным молодым человеком и очень даже обаятельным. Нет, она никогда не мечтала о лысом поклоннике, хотя понимала, что годы идут, то она хотела окончить институт, и окончила его. Конечно, она еще была девушкой, если не считать романтической связи столиком. Красс везде успевал, и дома и на работе. Он был такой мужчина, на которого никто не обижался, и все считали за счастье общение с ним, с молодым человеком, любимым дамами всех модификаций.
Янтарная столица пленила экскурсантов маленькими улочками, очень известными по фильмам, и до боли знакомыми. Янтарь встречался во многих магазинах, Ивина смотрела на него, но не знала еще, чего, же она хочет из этого янтаря. Понятно, что янтарную диадему, но какую? Бусы из янтаря лежали на прилавках магазинов солнечной россыпью, мило обработанные, и подобранные лишь по величине.
На автобусе экскурсию повезли дальше, в менее известный город, с маленькими, историческими домами и одним анекдотом, что семья в Латвии состоит из трех личностей — он, она и собака. Такой состав семьи вполне устраивал Самсона, он и рассказал этот анекдот. Странное чувство стадности в покупках довело Ивину до того, что денег на янтарь у нее не осталось. Но о своем желании Самсону она не рассказывала, янтарная диадема — ее мысленная мечта. В музее моряков и рыбаков ее удивили тем, что моряки больше получали денег от привоза товаров, в виде интересных бутылок с португальским портвейном, чем от ловли рыбы. А дома у рыбаков были вполне приличные, между прочим. Балтийское море произвело на должное впечатление своим прохладным дыханием.
