А у третьего… это как понимать? Тот уже сделал обратный толчок, и ушел вперед на полтора корпуса. Пожилой, толстоватый, на один глоток виски Дункана делает два… капитан от волнения сбился.
Ему утрут нос?
Не бывать!
Однако без паники — договаривались на шестьсот метров — ритм и дыхание, ритм и дыхание…
Без вредной спешки, впрочем, не вышло, «противник» — теперь так звучало внутри — ушел на новый этап с прежним разрывом.
Дункан забыл вообще обо всем — сдохнет, но достанет!
Достанет… и обойдет…
Кое-что получилось на трех следующих этапах, но мало — он «съел» только полкорпуса.
Зато еще через два капитан со злорадством увидел, как оттолкнувшееся чуть раньше впереди тело зависло в воде и промедлило заработать ногами. Ему, впрочем, захотелось того же, только именно так было делать нельзя.
Старый здоровяк оказался, однако, диким сопротивленцем и удержал равенство перед последней сотней, но тут…
Но тут!
Дункан доплывал дистанцию в гордом одиночестве — противник где-то жалко влачился, на него не стоило даже глядеть, и хотя у самого Дункана ноги уже еле работали, а руки «подрезали» воду, он после победного финиша без остановки пронырнул поперек дорожек и резво выскочил по лесенке из воды.
А вот когда подошел к пластиковому креслу, не сел, а плюхнулся.
И детской радости поубавилось — интересно, в какой он сам будет форме через двенадцать лет?
Вскоре и Коннерс плюхнулся в соседнее кресло.
Подышал с минуту с прикрытыми глазами, а затем сладко вымолвил:
— Хорошо бы, дорогой, потом в ресторане пивка.
И после паузы вдруг спросил:
— Хорошенькая?
Дункан с удовольствием отдыхал — приятная близость воды, голоса, всплески… спортивный азарт выбил из головы, в том числе, самое главное — у Лизы что-то произошло.
— М-м…
— Ну, посмотрим.
Добраться до бассейна на автомобиле можно было очень быстро, через несколько минут капитан начал присматриваться.
Потом прогулялся и добыл свободное кресло.
Сел и снова начал присматриваться.
Не для того, конечно, чтобы издали рассмотреть обнаженное тело или что-то такое…
Лизу он увидел совсем для себя неожиданно, потому что от трех проходивших молоденьких девушек вдруг отделилась одна.
— Здравствуйте, сэр.
Облегающая шапочка изменила внешность.
Она обратилась к Коннерсу.
— Рада познакомиться с вами, сэр.
— Я тоже. Присаживайтесь, присаживайтесь, дорогая.
Девушка неловко показала на белый с красными крапинами купальник:
— Взяла в местном магазинчике, какой попался.
«Попался», сразу заметил Дункан, не из дешевых и модный.
— Рассказывайте, Лиза, что стряслось?
Она хмыкнула, улыбнулась… в улыбку встроилась болезненная гримаса.
— Да просто хотели убить.
Полицейские, не перебивая, внимательно слушали, но в самом конце капитан зло ударил по ручке кресла.
Девушка виновато опустила голову.
— Сэр, я понимаю, что совершила ошибку, подойдя к краю.
— Я на себя, не на вас!
Коннерс покивал головой:
— Присоединяюсь. А вас, детка, не в чем винить, простые ходы — самые гениальные. Но мы, два, — взглянув на Дункана, он успел скорректировать, — немолодых дурака, как мы могли так легкомысленно вас подставить? — он сокрушенно вздохнул, — плавали здесь наперегонки…
— И кто выиграл?
Коннерс ткнул пальцем на капитана.
— Кто-нибудь из детей, — спросил тот, — имеет мобильный телефон?
— Никто. Но есть городской телефон и компьютерная электронная почта.
Капитан недовольно мотнул головой:
— Это давно у нас под контролем.
Связь с внешним миром была понятна всем трем — раз попробовали убить и не вышло, могут повторить не только в доме, но и где угодно еще.
— Джентльмены, я должна продолжать там работать, — оба невольно переглянулись — ее почти детское лицо повзрослело разом вдруг лет на десять. — Да, теперь это и мое дело, не только ваше, прошу помнить — у меня сегодня чуть не отняли жизнь.
Тон был предельно требовательным, как у равной с равными.
Девушка, впрочем, сама ощутила свой ригоризм и захотела смягчить:
— Знаете, я все-таки успела кое-что сделать, — улыбка вернула ей юное выражение, — чуть повернулась и сдвинулась вниз. Удар пришелся немного в сторону от… того места, на котором сижу.
— А что за удар, деточка?
