Ей нравилось представлять Ромми Ванлейн в малопривлекательном виде.
— А тогда, во время игры, где находились другие дети?
— Уильям был «водилой», он поднялся мимо Эдди на второй этаж, но, как я поняла, не успел никого застукать. А Герда, вероятнее всего, пряталась на втором этаже.
— Вы изучали детскую психологию, Лиза, что там происходит в возрасте семи лет? Дети в этот период серьезно меняются?
Вопрос озадачил, но было видно, девушка задумалась не над смыслом, а к чему он задан.
Капитан повторил:
— Семилетний возраст открывает какой-то рубеж?
Она перестроилась на ответ.
— Существуют две точки зрения, сэр. Одна состоит в том, что развитие детей протекает плавно и нужно просто подбирать методы воспитания и обучения, адекватные возрасту. Но некоторые ученые, и среди них есть очень известные, категорически настаивают на том, что вы назвали «рубеж».
— А как они его трактуют?
— В рамочном виде, сэр?
— Да, суть.
— Я попробую от противоположного. Дети до семи лет обладают низкой самоидентификацией: еще не сформированы устойчивые предпочтения, ребенок слабо понимает, чем он отличается от других детей, ну и так далее. А в районе семи-восьми возникают основные контуры личности. Некоторые утверждают, что в этом возрасте появляется стыд, а до того присутствуют лишь страх перед наказанием или навязанный взрослыми стереотип реакции.
Ей нравилось, что капитан внимательно слушает.
— Еще, сэр, существует теория семеричных циклов. Она очень древняя, но, в сущности, мы ей на практике следуем.
— Четырнадцать — переломный, двадцать один — полный взрослый? А что в них происходит, кроме половых созреваний и дозреваний?
— Тут я тему знаю весьма приблизительно. До четырнадцати-пятнадцати личность проводит семилетнее тестирование окружающей среды. Зная себя, человек изучает уже реакции на себя, постигая, таким образом, возможности.
— А в двадцать один уже знает, как будет действовать?
— Примерно так.
Ей приятно смотреть в умные глаза капитана.
И приятно ему улыбаться.
— А скажите-ка, не мог ли кто-нибудь из подшефной вашей команды, этак может быть ненароком… спихнуть мистера Ванлейна с крыши?
— Вы шутите, сэр?
— Лиза, Ванлейна все-таки убили. А до этого сумели каким-то образом заставить подойти к краю.
У девушки между бровей образовалась продольная складка.
Подождав, капитан дополнил:
— Погибший не питал ни малейших подозрительных чувств к своему убийце.
Еще несколько секунд она напряженно думала.
Потом складка расправилась.
— Сэр, вы не знакомились с учебными материалами по преступлениям в малом детском возрасте?
— Не приходилось.
— Я сейчас вспоминала… сэр, мы как-то странно вернулись к теме.
— К какой?
— Про первый возрастной рубеж. Я отчетливо вспомнила, что у детей без психических нарушений так называемые «дикие проявления» статистически резко отличаются именно на этом рубеже. Понимаете, пяти-шестилетний, действительно, может разбежаться и толкнуть взрослого человека не сообразуясь ни с чем — он потом не объяснит свой поступок.
— Тоже ведь редкие случаи?
— Естественно. Однако после семи подобное относят уже к свидетельствам психических отклонений.
Собственные слова поставили перед ней новый вопрос, и девушка опять сделала паузу, а капитан догадался, что ушедшим в себя взглядом она сейчас просматривает каждого из семилетней четверки.
— Сэр, — брови, выражая недоумение, скользнули вверх, — абсолютно адекватные дети, и при мне не было ни одной агрессивной вспышки. А предыдущая гувернантка ничего не заметила?
— Мы об этом не спрашивали. Но она заметила, что в ее сумочке рылись. Грешит на Марту.
— Вряд ли.
— Еще говорит: она не так уж проста.
Лиза поморщилась.
— Походит на ерунду, сэр. Доброе сердце и крайняя простота. Рассказывает одно и то же, не очень волнуясь, слушают ее или нет. К прочим детям относится как к своему. Ей приятней всего, когда другим что-то приятно. Такое трудно сыграть.
Дункан слушал, а мысли уже два раза пробежали по кругу — очень хотелось включить Лизу в игру, но ведь прикомандированный агент имеет не только своих собственных шефов, но и свою голову на плечах, это его право — доложить о ненормальном местном начальнике, а строго говоря, — это даже его обязанность.
