— Постойте… в пространстве… то есть, для этого нужно суметь вывести из равновесия?
Коннерс уже был серьезен.
— Именно на что-то такое доктор и намекал в статье.
Он отпил из бокала, похвалив бренди нежным выдохом.
И снова заговорил:
— Теперь о медицине. На Востоке доктор занимался комами и прочими приятными штучками, когда пациент ни там, ни здесь. Его успешные клинические результаты привлекали к себе внимание, но методы доктор держал в секрете.
Капитан вспомнил и рассказал про странные молчащие зоны-посредники и токи, которые шли к ним от проводов через разные точки тела.
Коннерс почему-то к концу рассказа закивал головой.
— Куча контактов на щиколотках, говорите? А ничего особенного, там большое скопление акупунктурных точек — выходов как раз на канальную энергетику.
— Хорошо, допустим. Но причем тут возраст? В письме сказано — семь-восемь лет. Что за странное время для пробуждения… — Дункан чуть не сказал «души» и успел заменить, — чужого сознания?
И не дав ответить, добавил:
— А куда девается свое собственное?
— Эти же вопросы, мой друг, я заготовил для завтрашней встречи, полагаю, у нас будет прелюбопытнейшая беседа, — Коннерс поднес бокал, а в его лице смешались строгость и грусть. — Однако завтра придется сделать алкогольную паузу.
Дункан был вовсе не против, но переспросил, про что именно речь.
— Я договорился о встрече с главным пастором города — славный малый, мы с ним знакомы лет тридцать. Он, кроме прочего, профессор теологии. Только имейте в виду, у истинно верующих сейчас пост.
С дискотеки не уйдешь так скоро, поэтому когда Лиза вернулась домой, на сон оставалось уже меньше семи часов.
Зато она сделала нужную работу, но главное — придумала кое-что оригинальное, способное дать результат. Дети в тот роковой вечер играли в прятки? Отлично, завтра они тоже сыграют, и тоже поближе к вечеру. А утром, как Лиза обещала миссис Ванлейн, она займется с ними музыкой.
Сегодня при проверке у детей музыкального слуха выяснилось, что у Алекса и Герды он почти абсолютный. Эдди слон наступил на ухо, а Уильяма не поймешь до конца, стеснительный — гамму так и не решился пропеть. Но мальчик умненький.
И, засыпая, Лиза подумала, что с удовольствием завтра отправится в дом, где ей рады. Нет, впрочем, одно существо восприняло ее без симпатий и время от времени недоброжелательно и пытливо поглядывает — ротвейлеру она не пришлась по душе.
Дункан проснулся, как всегда, минуты за полторы до будильника, который ставил для подстраховки. Мысли, прерванные сном, не погасли в его глубине — вчера, вернувшись домой, он пытался создать из скопившейся информации что-то рациональное, и среди прочего возникла странная и одновременно очень простая идея.
Принято считать, что природа защищает себя рождением нового — воспроизводит. А как можно защитить сам механизм воспроизводства? Если его порождает другой механизм, вопрос не снимается, а лишь переносится. Следовательно, не может быть никакого второго, третьего и так далее механизмов. Но как и почему действует этот единственный, если за ним нет больше уже ничего? Если нет порождающего, нет и самого акта рождения, приходится, таким образом, говорить о сущем, и в каком-то смысле — извечном. Стало быть, и о неуничтожимом.
— Представляете, сэр, какая-то сволочь сегодня утром переехала нашу кошку!
Инспектор вошел к нему в кабинет с опозданием на двадцать минут, прямо в плаще и с мокрыми волосами на лбу.
— Дети в отчаянье, жена тоже недалека от этого.
Капитан ожидал подчиненного с нетерпением, однако совсем по другому поводу.
Что-то сострадательное, тем не менее, следовало сказать.
— Ну… ты выпей кофе, передохни.
Инспектор качнул головой, шагнул назад в приоткрытую дверь и там, полуоборотясь, сообщил:
— Схоронил ее возле забора.
Кошкина трагедия плохо монтировалась со всем остальным, даже наоборот, появилось легкое возмущение тем, что бестолковый зверек нарушил последовательность человеческих действий — находившиеся у инспектора материалы были очень нужны. Плюс к этому, утро вышло спокойным из- за отсутствия серьезных событий ночью, и возникла бездельная пустота.
